Гончаров приобретает популярность (Часть 2)
Шрифт:
– Чего вы сидите?
– Обретая некоторое душевное равновесие повысила она голос.А ещё мужчиной называетесь!
– Идите и открывайте!
– Идите и ищите, идите и открывайте.
– Безобразно передразнил я её. А сама ты что - нибудь можешь? Или кроме как сечь пацанчиков ничего не умеешь?
– Я их не секу. Их Никодим сечет.
– Шлепаясь рядом огрызнулась она.
– Даже этого ты не умеешь, пропащая твоя душа. Если, Бог даст, нам удасться выбраться отсюда живыми, то я обязательно попрошу пузатого Никодима обучить тебя этому заплечному мастерству,
– То есть как это не удасться выбраться живыми?! Все шутите, Константин Иванович, а мне совсем не до шуток, теперь нам до завтра, до утра сидеть здесь прийдеться, пока послушники приедут.
– Ну и что с того, что они приедут?
– Азартно накалял я атмосферу. Глупая твоя голова, как они узнают что мы здесь? Телефона у нас нет.
– Нет, в машине, дура, оставила. Да он все равно отсюда не достает. Все один к одному.
– Досадливо сплюнула она.
– Ну ничего, они машину увидят и сами все поймут. Не дураки. А мы кричать будем.
– Они не дураки, - вздохнув согласился я, - только вот кричи не кричи, а через такую толщу нас не услышат, а машину твою они завтра вряд ли найдут. Нас потому и прикрыли, чтоб твою тачку угнать спокойно и без риска, а к завтрашнему утру на ней будет значиться уже другой номер.
– Господи, а ведь точно, так оно и есть! Я и ключи в замке зажигания оставила.
– Скорбно вспомнила она, но тут же оживилась, - А тогда и вашу машину они тоже угонят! Господи, что же делать? Придумайте что-нибудь.
– А что тут придумаешь.
– Невольно тревожась за свою собственность обреченно вздохнул я.
– Помирать будем. Вот если бы ты не выбросила те боченочные доски, что упали на тебя в прошлый раз, то мы могли бы сжечь дверь и остаться живыми. Так - то! Остаеться нам лечь да помереть.
Упав ничком она завыла протяжно и тоскливо. Кажется своего я добился, удовлетворение получил. Унизил "леди" до самой задницы и эту комедию пора было кончать.
– Эй ты, птица щипанная, хорош натирать полы соплями, вставай и пойдем отсюда.
– Куда?
– На свежий воздух.
– А как вы выломаете дверь?
– Мы выйдем через задний ход, как это делали обитатели церкви сто лет назад.
– Как?
– Если есть подземный ход по которому мы гуляли, то должен быть и выход.
– Нет там больше выхода.
– То есть как?!
– Теперь уже удивился я.
– А вот так! Взорвала я его неделю назад.
– Как взорвала? Ты в своем уме?
– А вот так и взорвала, потому что дура. Побоялась что кто-то может проникнуть в подвал. Купила у одного кретина взрывное устройство с часовым механизмом и ночью раворотила к чертовой матери весь вход. Там теперь десятерым мужикам за день не справиться. Господи, ну какая же я дура.
– Ты не дура, - Чувствуя как почва уходит из под ног и в прямом и в переносном смысле, тихо прошептал я, - ты дебильная баба в десятом поколении и твои дети будут горько плакать если каким - то чудом ты останешся живой.
– Простите меня, Константин Иванович, но придумайте же хоть что
Что я мог придумать, если как и в прошлый раз оставил сумку с инструментами в ризнице, а в карманах имел скудный набор джентльмена. Первым делом следовало попробовать открыть дверь ключом, что я и сделал, но после того как увидел, что замочную скважину плотно зацементировали какой то вязкой и вонючей дрянью, от этой мысли сразу же отказался. Выкурив со своей сокамерницей по сигарете я кругами пошел по подвалу умоляя свой хилый мозг дать мне сколько - нибудь стоющую идею. И она пришла. Мне вдруг отчетливо представилось как прекрасно все может получится и каким умным я буду выглыдеть на её сером фоне.
– Эврика!
– Закричал я.
– Светик, снимай нижнее белье.
– Перестаньте, Константин Иванович, мне совсем не до шуток.
– А я и не шучу, говорю совершенно серьезно.
– Неужели в такую минуту вы вдруг захотели женщину? Если так, то я не смогу...
– Как ты хорошо обо мне думаешь. Но к сожалению это не так, Светик, насчет белья я пошутил, и вот твоей блузкой и моей рубашкой действительно прийдется пожертвовать. Мне в голову пришла замечательная идея. Сиди здесь и жди меня с нетерпением, как Пенелопа ждала Одиссея.
– Вы куда?
– Глядя как я исчезаю в черном провале вскрикнула она. Мне страшно!
– А ты пой песенку "Нам не страшен серый волк".
– Заржал я уже из лаза.
– Я хочу с вами.
– Тоскливо и глухо раздался надо мной её голос.
– Со мною хотят все женщины Европы и Танзании!
Через полчаса я приволок два отличных, сухих ящика и костер мной любовно сложенный запылал ярким факелом. Чтоб спастись от его адового дыма, да под святою церковью, окупированной "новыми русскими", я ушел в подполье и спасался во чреве Земли. Стервочка была рядом, но говорить ничего хотела.
Дверь пылала никак не меньше десяти минут и ещё столько же мы пережидали пока улетучется дым как в воронку уходящий в ризницу. Потом поздравив друг друга, мы словно пробки выскочили наружу, в последний зной уходящего лета.
– Господи, неужели мы спаслись?
– Радостно закашлялась она от передозировки угарного газа.
– Какое счастье! Солнце, воздух и свет, что может быть лучше?!
– Титьки спрячь, идиотка.
– Разозлился я заметив что мои дурацкие прогнозы сбылись и на месте нет не только её "десятки", которая ранее просматривалась через кованную ажурную ограду, но и моей многострадальной Коломбины.
– Да перестаньте же вы мне хамить, все равно я вас теперь не боюсь. С собачьим восторгом она повисла мне на шее.
– Константин Иванович, вы просто прелесть, а можно я буду называть вас просто Кот?
– Можно, если купишь мне машину.
– Лаконичо ответил я отстраняясь от её согласных глаза, она или ещё не заметила пропажи, или такой ущерб ей до лампочки.
– Кот, у тебя же есть машина, зачем...
– У тебя тоже была.
– Резко осадил я её любовную демагогию.
– А где она теперь?