Гончаров влезает в аферу
Шрифт:
Я бросил трубку и с жадностью закурил, пытаясь унять дрожь во всем теле. Все-таки за десять последние часов приключений хватало.
Я уже потихоньку собирал сумку-чемодан, когда в дверь позвонили. Не ожидая ничего хорошего, я поплелся открывать. В дверях стоял крепенький вьюнош лет четырнадцати. Стоял, обнимая обеими руками огромную коробку с немецкой куклой. Паренек вежливо осведомился:
– Вы Гончаров?
– Да, - подозрительно оглядывая пришельца, подтвердил я.
– Тогда это вам.
–
– Я, малыш, уже в куклы не играю, так что не по адресу. Ступай, милый, вертай назад. А лучше брось ее подальше.
– Но это же вам. Мне заплатили, чтоб я доставил по адресу.
– Кто?
– Парень. Остановил меня недалеко отсюда, указал ваш адрес и фамилию.
– Слушай, полудурок, она там у тебя не тикает?
– Кто?
– Дурость твоя. Посылка не тикает?
Парень приложил ухо к коробке и старательно прислушался.
– Не-е... Да там что-то мягкое, но тяжелое, кило на десять потянет.
– Сколько заплатили?
– Чего?.. А, пять штук дал.
– Не тикает, говоришь? Значит, взрыватель работает от крышки, откроешь ее, и тебе...
– Что?
– Крышка! Иди и отдай назад.
– Так он бабки заберет.
Сколько бы мы еще препирались, неизвестно, только меня вдруг качнуло.
– Рука! Что у тебя с рукой?!
– Я уставился на руку парня, поддерживавшую снизу коробку. Он неловко перехватил ношу и, белея, стал рассматривать свои красные пальцы.
– К-к-кровь...
Я мигом затащил придурка в квартиру, вырвал из рук немецкий сувенир и, закрывшись в ванной комнате, сдернул крышку.
Бомбы не было. А из полиэтиленового мешка я вытряхнул прямо в ванну сначала голову, а потом туловище рыжего моего пса. К хвосту его, обернутая в пленку, была привязана поздравительная открытка с текстом: "Я не слушал большого дядю!"
– Иди сюда, - позвал я топтавшегося в прихожке придурка.
– Смотри, что ты принес.
Он беспомощно развел красными руками:
– Я же не знал.
– Какой он был, парень-то?
– Крутой такой, в коже.
– Один?
– Не-е, их трое в машине сидело.
– Пойдем, покажешь.
– Я выдернул из-под дивана газовую пукалку и, толкая придурка в спину, выкатился во двор.
Но кожаная мразь исчезла.
В сыром углу городского сада я похоронил пса, еще вчера спасшего мне жизнь.
Допил остатки водки. Позвонил Елене, строго-настрого запретив ей появляться в мое отсутствие. Тщательно запер дверь и дневным поездом отбыл из города, нарушая подписку о невыезде. Четко пока связь не прослеживалась, но что-то подсказывало мне: искать нужно Лию. Если она, конечно, жива.
* * *
Эйск - городишко невеликий, тысяч на сто жителей. Прибыл я туда рано утром, и сразу же - за дело.
На манер Остапа Бендера перебрав все номера в гостинице, я остановился на самом дешевом. В восьмом часу утра подобающим образом одетый я на вокзале уже присматривался к похмелюшкам. Публика эта, как показывал опыт, - много знающая и мало что докладывающая властям. После тщательного осмотра наколотых мною кандидатов я выбрал старика с благородными сединами, очень похожего на Эйнштейна.
– Папаша, тебе, случаем, Альберт родственником не приходится?
– Мой двоюродный дед, - с достоинством кивнув, ответил старик.
– А хрюкнуть хочешь?
– Это вы в смысле выпить? Ну что ж... Несмотря на ранний час, действительно, я бы не отказался составить вам компанию, поскольку вчера имел неосторожность...
– Перебрать!
– быстро закончил я монолог потомка великого ученого.
– Именно. Но как...
– У меня есть, - приоткрыл я полу замызганного пальто.
– О! Это меняет дело! В таком случае следуйте за мной.
– Куда? Я, папашка, лишних хвостопадов не люблю, у меня от них настроение портится и голова начинает болеть.
– Уладим, - коротко бросил старик и величаво понес на эйнштейновских сединах свою жеваную шляпу.
Мы шагали через рельсы, мимо стрелок, составов, бесхозных паровозов и наконец подошли к обгоревшему купейному вагону без стекол. Вагон был обитаем. При нашем приближении в щелях появились серые, синие и карие глазки; воспаленные и заплывшие, они смотрели с надеждой и ожиданием. Слышалось шуршание, жаркий и страстный шепот.
– Говорю тебе, профессор кого-то зацепил, - объясняла женщина.
– Да кого он зацепил? Триппер если только, - возражал в ответ сиплый баритон.
– Товарищи, прошу не беспокоиться, - поднимаясь в вагон, объявил старик.
– Мы по делу с господином... э-э-э...
– Ежиком, - подсказал я.
– Да, с господином Ежиковым. Нина Ивановна, нам бы купе минут на тридцать.
– Вы, Самсон Данилович, еще за вчерашнее не рассчитались.
– Нина Ивановна, вы же меня знаете...
– Ладно! Седьмое купе... Я зайду?
– М-м-м... Попозже.
– Когда ничего не останется, - проворчала вагонная начальница, пропуская нас.
Седьмое купе оказалось комфортабельным. Разбитое окно было заделано фанерой, спальные полки закиданы всевозможным тряпьем, а вместо вышибленной двери висел брезентовый полог.
С ловкостью фокусника старик явил на свет два алюминиевых фужера и надкушенное яблоко. Церемонно осведомился при этом:
– Простите, с кем имею честь?
– Константин, - ответил я лаконично, вытаскивая из кармана пузырь.
– А вы давно здесь обитаете?