Гончарова Г.Д.Средневековая история - 4. Изнанка королевского дворца
Шрифт:
Лиля была очарована.
Сначала.
А потом, по мере подъезда...
Дорога могла бы быть и получше, под кустами попадались следы жизнедеятельности организма, трава была не слишком ухожена, до английских газонов тут еще не додумались... да и сам дворец – издали смотрелся великолепно. А вот поближе...
Строили его явно в разное время. И в разных стилях. В результате – была определенная дисгармония.
Хотя – не стоит придираться. Это же средние века, а не Ренессанс или Возрождение. Хотя два последних слова Лиля просто не помнила. Оно
Зато Мири пребывала в восторге, вертелась, крутилась и довела Лилю до того, что женщина пригрозила взять малявку на поводок вместе с собаками, если та не успокоится.
Подействовало.
Минуты на три. Но – ребенок... что вы хотите?
На въезде их встретили, увидели в карете Алисию, взглянули на приглашение с печатями – и тут же пропустили внутрь.
Карета загрохотала по щебеночной дорожке, и Лиля стиснула зубы. Кто-нибудь изобретет эти клятые рессоры – или нет?! Надо бы ехать с Лейфом верхом, но куда там! Платье помнется, прическа угробится...
Паланкин не подходил по простой причине. У Лили в нем открывалась морская болезнь. Капитальная. А пешком графини тем более не ходят.
Оставалось только терпеть.
Но вот и дворец.
М-да.
Первое, что могла сказать Лиля – историческое хроники врут. Хронически.
И не договаривают про то, что дворец – грязный. Просто до кошмара. И воняет от него соответственно.
А еще молчат про узкие окна, про чадящие факелы и лампы, про пыль и паутину...
Про то, что у лакея на ливрее подозрительные пятна и воняет от него так, что собаки шарахнулись.
Про то, что у парадного подъезда всегда толкутся бездельники – и Лиля, не успев выйти из кареты, стала объектом внимания. Въезжать на территорию дворца можно было или королевским каретам – или по специальному приглашению. А карету Лилиан взяла у Алисии.
И перекрасила.
Алисия каретой практически не пользовалась – и та заросла грязью. Поэтому конюхи, прибывшие с Лилей, три дня приводили карету в порядок, матерясь во весь голос. Белые и зеленые тона, герб Иртонов на дверцах, белые занавески, посеребренные спицы колес...
Понты?
И что?
Это так же, как и в России.
Если ты жена губернатора, ты не сможешь ездить на жигулях. Твоего супруга местная дума так просклоняет...
А Лилиан Иртон...
А кто она такая?
Да никто. Пока – ноль без палочки. Ибо палочка, то есть супруг отсутствует на законном месте. И выглядывать из-за сильного плеча не выйдет. А значит...
Вот представьте себе.
Подъезжает к ресторану ржавый запорожец, выходит оттуда девица в драных джинсах и самосвязанном свитере – и топает на вечеринку. Реакция присутствующих?
Да обсмеют ее со всех сторон и загонят под плинтус. И даже если девчонка достаточно зубаста и языкаста – все равно толку не будет.
Или... к ресторану плавно подруливает белый вольво последней модели и оттуда изящно выгружается нимфа в платье от Карден. Или Шанель. И в брюликах...
Разница очевидна. Так что можно и на серебряную краску
Бокситов и нефелинов в природе должно быть много, надо их только найти. А уж получить алюминий – вопрос времени и терпения. И алюминиевую пудру – тоже.
Ну да ладно. Это потом.
А сейчас Лиля выполняла свою программу.
Карета остановилась. Сопровождающий ее вирманин (Лейф в начищенной кольчуге производил такое сногсшибательное впечатление, что собаки не лаяли. Они – падали) подошел к карете и распахнул дверцу.
Несколько придворных, прогуливающихся по дорожкам неподалеку от парадного входа и увлеченно сплетничающих, в шоке наблюдали, как первой из кареты выпрыгнули две здоровущие собаки.
Нанук и Ляля. И замерли в классической позе – уши торчком, хвост неподвижен, тело напряжено, носы настороженно нюхают воздух, глаза сканируют пространство на угрозу хозяйкам...
Лиля еще сомневалась – брать их с собой или не брать, но Алисия махнула рукой. Мол, с королем согласовала, разрешение получено, а если по дороге кого и покусают... Авось, не отравятся.
Да и придворная шваль будет покорректнее. Собака – она ведь не человек, на дуэль вызывать не станет.
Далее из кареты появилась... куколка.
Иначе и не скажешь.
Маленькая девочка в белом и зеленом была очаровательна.
По размышлении, Лиля остановилась на зеленом платье. И для Миранды – и для себя. Мало ли что, в белом раз по траве прогуляешься – и больше этого не сделаешь.
Поэтому – пока что благородная зелень.
Белыми были – и у нее, и у девочки: кружевные перчатки. Кружевной пояс. Кружевные воротники и манжеты. У Миранды еще и громадный белый шелковый бант на макушке. Окончательно превращавший девочку в фарфоровую куколку.
Оценили единогласно – минутой восхищенного молчания.
Вслед за Мирандой показалась Алисия.
Она была одета довольно просто. Зачем “гадюке” бриллианты? Да и траур, опять же...
А потому – скромное темно-темно-зеленое платье, которое оживляли графские изумруды и белый кружевной воротник. Из роскоши – брошь на платье. Белый янтарь в золоте. Если быть точной – камея. Идею Хельке опять же подсказала Лиля. А ювелир оценил и сделал несколько штук. Одну из которых и презентовали Алисии. Женщина приколола ее у горла и довольно кивнула.
Такого тут еще не делали. Но – красиво.
Придворные зашушукались, видя, как девочка кладет руки на холки псам. Как Алисия что-то говорит малышке – и та серьезно кивает.
Но вирманин подал руку еще раз.
И из кареты появилась третья женщина.
Солнце вспыхнуло на золотых волосах, превращая их в корону.
Сама Лиля замаскировала графский браслет широкими кружевными манжетами – и нацепила жемчуга. Август расстарался и добыл для любимой дочурки.
Длинная нитка жемчуга на шее, кольцо с жемчужиной, жемчужные серьги (это уже Хельке) – и несколько нитей жемчуга в золотых волосах.