Гончие смерти
Шрифт:
Тут Рамон, молчавший все это время, выступил вперед и удивленно спросил:
– Первоход, ты хочешь, чтобы Лесана стала приманкой? Но это опасно. Что, если мы не сможем остановить пса, и он разорвет травницу?
Темные брови Глеба сошлись на переносице.
– Что ты предлагаешь, толмач?
Рамон перевел взгляд на девушку.
– Я предлагаю спросить ее, – ответил он. – Пусть она сама скажет.
Лесана улыбнулась и мягко проговорила:
– Благодарю тебя, благородный Рамон. Но свой выбор я уже сделала. Если есть
– Но…
– Ты услышал ее мнение, – перебил Глеб. – Она согласилась стать приманкой. А значит – быть по сему.
Вечер выдался безветренный и тихий. В небе полно звезд. Глеб стоял перед домом, глядя на эти звезды и покуривая бутовую сигарету, которую достал для него Прошка. На душе у него было тревожно. Главным образом из-за того, что он все еще не чувствовал в себе прежних сил. Да и не должен был чувствовать. Процесс восстановления будет долгим и трудным. Если, конечно, гончая смерти не прикончит его раньше.
Услышав за спиной легкие шаги, Глеб обернулся.
– Я тебе не помешаю? – спросила Лесана.
Глеб стряхнул с сигареты пепел и пожал плечами.
– Да нет.
Лесана встала рядом и тоже посмотрела на звезды.
– Красивые, – сказала она. – В моем мире небо совсем другое.
Глеб затянулся сигаретой и выдохнул вместе с дымом:
– На нем нет звезд?
– Есть. Но они… другие. Не такие яркие. Наше небо никогда не бывает таким темным, как ваше.
– Какого же оно у вас цвета? – спросил Глеб.
Лесана задумалась, потом пожала плечами и ответила:
– Трудно сказать… Наверно, багровое. Звезды проступают на нем только перед самым рассветом и светят тускло, будто через пелену.
– Это плохо, – сказал Глеб. – Звезды – это самое красивое, что я видел в этом мире.
Помолчав немного, он покосился на Лесану и сказал:
– Я вот все думаю: быть может, Рамон прав?
– О чем ты? – не поняла Лесана.
– О том, что мы не должны рисковать твоей жизнью. Мы будем рядом, но кто знает – удастся ли нам удержать эту тварь?
Лесана улыбнулась.
– Все в порядке, Первоход. Это мой собственный выбор.
Они еще немного помолчали, глядя друг на друга. Наконец, Глеб сказал:
– Ты очень храбрая, Лесана. Когда я смотрю на тебя, я вспоминаю другую девушку.
Он хотел отвернуться, но в этот миг тонкие пальцы Лесаны нашли в темноте его руку и крепко ее пожали.
– Первоход, я хочу тебе признаться, – проговорила девушка, и Глебу послышалось в ее голосе волнение.
– Признаться?
– Да. Я не знаю, что со мной творится. Я… я почти не знаю тебя. Но звук твоего голоса все больше волнует меня. А когда ты смотришь на меня, все во мне замирает. – Лесана сделала паузу, а потом вдруг спросила с обезоруживающей простотой: – Как думаешь, это любовь?
Глеб смутился.
– Я не знаю, – ответил он.
Лесана задумчиво посмотрела на звезды, улыбнулась своим мыслям.
– Я никогда не испытывала такого прежде, Первоход. Но мне кажется, что я тебя люблю. Это очень похоже на то, что рассказывала мне бабушка. А уж она-то знала толк в любви.
Глеб молчал, не зная, что сказать в ответ. Он был растерян. Тогда Лесана заговорила снова:
– Я не хотела тебя смутить, Первоход. Я просто хотела, чтобы ты это знал.
Некоторое время Глеб вглядывался в мерцающие глаза Лесаны, потом поднял руки, осторожно обхватил щеки девушки ладонями, наклонился и нежно поцеловал ее в губы.
Когда он отпрянул, Лесана прикрыла глаза и вновь потянулась к нему своими губами. И Глеб поцеловал ее снова, на этот раз крепче и проникновеннее, чем в первый.
Лесана вдруг негромко засмеялась. Потом отпрянула, провела узкой ладонью по длинным, серебристым волосам Глеба.
– Твои волосы совсем белы, Первоход. Мне это нравится, но… мне жаль, что я не видела тебя прежним. Не видела и даже не представляю. Это как тайна, которую знают другие, но которая навсегда останется для меня непостижимой.
Глеб улыбнулся.
– Поверь, ты немного потеряла.
– Я потеряла тебя, прежнего. Того, кого никогда не знала и никогда уже не узнаю.
Тонкие руки Лесаны обвили шею Глеба. Она легонько поцеловала его в губы и прошептала:
– У меня никогда прежде не было мужчины. Я хочу узнать, как это бывает. Наверное, другой возможности у нас уже не будет.
Глеб снова смутился. Три года, проведенные в темнице, избавили его от самоуверенности.
– Ты так решила? – спросил он.
Лесана кивнула:
– Да.
– Что ж… Тогда… – Глеб перестал себя сдерживать, обнял девушку и крепко прижал ее к себе. – Тогда я научу тебя всему, что умею сам. Вернее… – По губам Глеба скользнула улыбка, – всему, что еще помню.
8
Глеб, Хлопуша, Рамон и Прошка стояли возле стола в полном вооружении. Лица их были суровы, губы – плотно сжаты. Лесана, напротив, была спокойна и, вопреки обыкновению, доброжелательна. Она то и дело бросала быстрые взгляды на Глеба и незаметно улыбалась. Словно теперь у них была одна общая тайна на двоих.
Глебу, однако, было не до этих «гляделок». После того что произошло у них с Лесаной, он не мог относиться к ней как к чужому человеку и клял себя за это. Он заставлял себя быть спокойным и хладнокровным, но не мог. Сердце его было переполнено любовью, а душу терзало ощущение вины. Должно быть, так же чувствовал себя библейский старец Авраам, ведя на заклание своего любимого сына Исаака.
Расхаживая перед вооруженными друзьями, Глеб наставлял их, объяснял, что нужно делать. Те внимательно слушали и кивали. Улучив момент, Лесана взяла Глеба за руку, пожала ее и прошептала: