Гонг торговца фарфором
Шрифт:
За околицей возле мельницы — озеро Гунт. Его берега как девственный лес. Вьющиеся растения опутывают деревья и кустарники.
Больше всего Андреас любит Тарновское озеро.
Па вытянувшись лежит на лужайке с закрытыми глазами, но не спит. Мум по-прежнему читает газету. Андреас отпивает глоток лимонного сока.
Есть еще одно выражение, которое он услышал сегодня утром, до того как они вышли из дому. «Уровень развития».
Мум опустила в кастрюльку с водой кипятильник, чтобы сварить
Сегодня утром яйца не лопались. Андреас вышел из комнаты, оставив, как часто это делал, дверь открытой, а Мупа решили, что он спустился вниз.
«Надеюсь, что в этом году он уже слишком взрослый для этой шуточки с яйцом», — сказал Па.
Андреас сразу понял, что имеет в виду Па. Он вовсе не подслушивал, а просто не видел оснований, почему у родителей должны быть от него какие-то тайны.
«Мне она и в прошлом году представлялась уже совершенно невозможной, — ответила Мум. — В конце концов, теперь ему десять лет, а шуточка эта на уровне развития шестилетнего».
«И я тем не менее должен притворяться удивленным, если он опять ее выкинет?»
«Хотя бы только сегодня, не надо в первый день портить ему удовольствие».
Яйца к завтраку бывали только на каникулах. Вот уже несколько лет Андреас каждое летнее утро незаметно переворачивал в рюмочке пустую скорлупу, пододвигал рюмочку отцу и невинным голосом спрашивал:
«Хочешь еще одно?»
Па кивал, брал ложку, чтобы разбить яйцо, и с изумлением взирал на пустую скорлупку.
И всякий раз Андреас покатывался со смеху.
Услыхав разговор родителей, он уже и сам не знал: действительно он верил в изумление Па или только не хотел отказываться от того, что было для него связано с утренними часами на каникулах? И вдруг его осенила блестящая идея. Он неслышно сбежал по лестнице, зашел на кухню к фрау Кербе и попросил ее сварить ему одно яйцо.
«У вас что, яйцо протухло?» — спросила она.
Андреас кивнул и продолжал переминаться с ноги на ногу.
Когда он вернулся, родители уже сидели за столом. Горячее яйцо в кармане брюк здорово припекало ляжку. Они завтракали и обсуждали планы на день.
Мум встала, чтобы заварить чай. (Если Андреас и Па были в комнате одни, они использовали для чая воду из-под яиц.) Па взял в руки хлебный нож.
«Хочешь еще яйцо?» — спросил Андреас и пододвинул отцу рюмочку.
Па поднял глаза на Мум, смиренно взял ложку и стукнул по яйцу. Таким озадаченным Па никогда еще за все эти годы не выглядел. Андреас зашелся от хохота.
А когда родители поняли, в чем дело, они тоже смеялись до слез.
«Это что, твой заключительный спектакль?» — спросила Мум, когда смогла говорить.
Андреас сидит на лугу и смеется, вспоминая об этом. Па на секунду приоткрывает глаза, Мум отрывается от газеты. Андреасу нечего делать, ему скучно. Он вытаскивает ящик с тушью и открывает альбом для рисования.
Андреас любит рисовать тушью, карандашом он пользуется много реже. Как приятно водить мокрой кисточкой по тарелочкам с сухой тушью и смешивать краски на продолговатой эмалированной крышке ящика, добиваясь все новых и новых оттенков… Целые страницы в его альбоме испещрены мазками туши. Сегодня он хочет нарисовать пейзаж: холм, покатый луг с зарослями ежевики, группу деревьев на берегу и озеро.
Сам не сознавая, что он делает, Андреас вместо пейзажа нарисовал корову. Девять коричневых полос, два глаза — и вот она стоит, большая и сильная. Голову она наклонила, глаза — маленькие, черные, близко посаженные точки. Сразу видно, что она в ярости.
Андреас держит рисунок в вытянутой руке, подальше от себя, чтобы хорошенько его рассмотреть.
И вдруг Мум говорит, словно врываясь в этот пейзаж, в этот прекрасный летний день, в этот рисунок:
— Заочные занятия начинаются только с октября.
— Это хорошо, — отвечает Па.
У Андреаса по спине бегут мурашки.
— Мум, я думал, ты уж с этим покончила.
— Я-то покончила, но Па хочет начать.
Андреас смотрит на отца и говорит:
— Надеюсь, ты пролетишь на вступительных экзаменах.
Па сердится.
— А тебя вообще никто не спрашивает.
Андреас хмурится. Его не спрашивают! А кому будет худо от этих вечерних занятий?
Он противник заочною обучения родителей. Как часто уже в его жизни ему говорили: сходи в магазин; не шуми; вынеси мусорное ведро; мы не сможем пойти в зоопарк; нет времени возиться с готовкой.
И все из-за учебы Мум.
Теперь она уже инженер и после отпуска начнет работать в конструкторском бюро. Его лично она вполне устраивала и когда была мастером. Ему кажется, что мастером быть даже лучше. Приходят двадцать мужчин, все ростом выше Мум, и просят ее совета.
О трех последних неделях ее заочного обучения ему вообще вспоминать неохота. Мум раздражалась по любому пустяку. Он вынужден был ходить на цыпочках и чуть не каждый вечер есть сардельки, которые сам же себе и покупал.
А Па не должен так поступать. Разве он не вздыхал, не говорил: «Когда же это кончится?»
А как они отпраздновали окончание учебы!
Мум купила новое платье и вечером долго приводила себя в порядок, пока не стала чужой и красивой. Потом Мупа пошли танцевать.
— Анди, — говорит Па и большим пальцем ноги скребет по траве — ведь ты же не хочешь вечно сидеть в четвертом классе.
Андреас не отвечает.
Сперва было сказано «Тебя никто не спрашивает!», а теперь Па хочет загладить свою вину. Но Андреас не желает сразу идти на примирение. Нашли добренького!