Гонка
Шрифт:
Белл отчасти погасил удар плечом. Но столкновение с этим гигантом сотрясло все его тело и бросило Белла на колени. Перед глазами вспыхнули белые круги. Руки словно налились свинцом. Белл почувствовал приближение второго удара, увернулся и ударил сам, целясь в сломанную Арчи челюсть.
Его крепко сжатый кулак попал в цель; удар сотряс гиганта и у того вырвался вскрик боли. Но Фрост развернулся и ответил ударом, который швырнул детектива на землю. Фрост подобрал свое неисправное ружье и замахнулся им, как длинной стальной дубиной. Белл выхватил из шляпы «дерринджер».
— Брось! — сказал он. — Ты мертвец.
Фрост замахнулся ружьем.
Белл нажал на курок.
Вспышка света и взрыв в пятьдесят раз громче пистолетного выстрела выбил ружье из рук Фроста; вращаясь, оно поднялось на сорок футов. Фрост упал. Белл в шести футах от него остался на ногах, в ушах у него звенело; он удивленно смотрел на поверженного противника. В воздухе запахло горелой плотью. Лицо Фроста почернело, борода обгорела, рубашка и брюки дымились, подошвы с обуви срезало.
В глаза Фроста вернулась жизнь. Он со свистом втягивал воздух сквозь обожженные губы. Но голос его по-прежнему звучал сильно, хрипло и презрительно.
— Не ты меня скрутил. Это молния ударила в ружье.
— Тебя скрутил я, — ответил Белл. — Просто молния добралась до тебя раньше.
Фрост хрипло рассмеялся.
— Поэтому ван дорны никогда не сдаются? Боги погоды на вашей стороне?
Исаак Белл торжествующе смотрел на умирающего преступника.
— Мне не нужны боги погоды, — тихо сказал он. — На моей стороне Уолли Лафлин.
— Что за дьявол? Кто такой Уолли Лафлин?
— Мальчишка-газетчик. Когда ты взорвал газетный склад на Дирборн-стрит, ты убил его и двух его друзей.
— Газетчик?.. Ну да, помню. — Он содрогнулся от боли и заставил себя сказать: — Узнаю его в аду. Сколько ему было?
— Двенадцать.
— Двенадцать? — Фрост лег. Голос его слабел. — Двенадцать лет — это был мой великий год. Я был коротышкой, и мной помыкал кто ни попадя. Но вдруг я начал расти, я рос и рос, и все пошло по-моему. Я впервые победил в драке. Сколотил свою первую банду. Убил первого человека — ему было двадцать, и он был взрослый.
Обгорелые губы Фроста искривились в отвратительной пародии на улыбку.
— Бедный маленький Уолли, — саркастически пробормотал он. — Кто же знал, что от этого ублюдка будет столько неприятностей?
— Он оставил по себе память, — сказал Исаак Белл.
— Как?
— У него была добрая душа.
Белл встал и поднял оружие.
Гарри Фрост позвал его. В его голосе неожиданно прозвучал страх.
— Ты бросишь меня умирать здесь в одиночестве?
— Ты многих бросил умирать в одиночестве.
— Что, если я скажу тебе, чего ты не знаешь о Марко Селере?
Белл сказал:
— Марко Селер объявился в Юме три дня назад, живой и здоровый. Ты сбежал от единственного убийства, которое не совершал.
Фрост приподнялся на локте и ответил:
— Я знаю.
Заинтересованный Белл склонился к умирающему, не сводя взгляда с его рук: он ожидал, что увидит спрятанный в тлеющей одежде нож или пистолет.
— Откуда?
— Шесть недель назад Марко Селер объявился в Белмонт-парке.
— Мне Селер сказал, что шесть недель назад был в Канаде.
— Он был в самой гуще гонки, — прохрипел Фрост. — Расхаживал по полю, словно оно ему принадлежит. Вы, проклятые ван дорны, не узнали его.
— Платов! — воскликнул Белл. — Конечно!
Марко Селер и был саботажником, хотя доказать это в суде будет почти невозможно.
— Поздновато, мистер детектив, — усмехнулся Фрост.
— Как ты его увидел?
— Он заметил меня, когда я пытался подобраться к машине Джозефины. Подошел ко мне и предложил сделку.
— Я бы полагал, что ты убьешь его, как только заметишь.
— Знаешь обрезы, которые итальянцы называют lupa? Он целился из такого мне в голову. И оба курка были взведены.
— Что за сделка?
— Передать тебе подарок от маленького Уолли? — насмешливо спросил Фрост. — Сведения, которые ты сможешь использовать против Селера? Думаешь, если я сделаю тебе одолжение, ко мне лучше отнесутся в аду?
— Лучшей возможности у тебя все равно не будет. Что за сделка?
— Если я не убью Джозефину до того, как она выиграет гонку, он поможет мне спрятаться в таком месте, где я в роскоши буду жить до конца своих дней.
— И где же этот рай? — скептически спросил Белл.
— Северная Африка. Ливия. Турецкая колония в Африке, которую захватит Италия. Он сказал, что там мы будем в безопасности, как дома, и жить по-королевски.
— Похоже на болтовню мошенника.
— Нет. Селер дело знает. Я там был и видел все собственными глазами. Оттоманская империя — турки — очень слабы, а Италия бедна и перенаселена, ей ужасно хочется отобрать колонии. Селер мечтал сделаться золотоволосым героем, поставить итальянской армии боевые воздушные машины. Когда Италия с его аэропланами, оснащенными пулеметами, и с его бомбардировщиками разобьет Турцию, он станет национальным героем. Но он знает, что ему нужно доказать свои способности. Его машины будут покупать, только если Джозефина выиграет гонку.
— Почему же вы с ним не столковались?
Обожженное лицо Фроста перекосилось от гнева.
— Я же говорил, я не болван. Если он закрепится в Северной Африке так, что сможет защитить меня, он получит ключ от моей камеры. Я бы охотнее вернулся в сиротский приют.
— Почему же он не снес тебе голову из lupa?
— Селер как жонглер, который бросает в воздух сразу много шаров. Он рассчитывал, что ты ее защитишь, и надеялся, что я передумаю — и убью Уайтвея, когда придет время.