Гонки на выживание
Шрифт:
Со всеми другими веществами — кислотами, газами, соединениями — в реакцию не вступает.
— И остается белым? — спросил Муха.
— У тебя что было по химии? — поинтересовался Артист.
— Как — что? Пятерка. И в училище тоже. Везде… — Заметно, — сказал Артист. — Не растерял знаний. Ну что, приступим к дегустации?
Как оказалось, у Михаила была с собой тщательно упакованная маленькая походная химическая лаборатория — несколько реторт, мензурок, тонких стеклянных трубок. Здесь же, в цилиндрическом футляре, были и стержни —
Артист взял в руки один штырь.
— К белому слою не прикасайся! — предупредил Михаил.
— Занятно, — задумчиво сказал Артист. — А может, попробуем моими? — И он вытащил из кармана точно такие же тонкие золотые штыри, взятые из кармана Слейтона, и протянул Михаилу.
— Откуда дровишки? — спросил Михаил.
— От Слейтона, вестимо, — улыбнулся Семен. — Видно, хотел проверить товар.
— А ведь их уже использовали один раз, — показал Михаил. — Видите, белый состав как будто облез на концах. Он растворяется после теста. Ну да ладно, сейчас покажу на своих. Семен, бери камеру и снимай все от начала до конца.
— Господи, благослови, — сказал Муха. Они отвинтили крышки сначала с одной, а потом с другой черной пятилитровой металлической канистры. Одна из них весила примерно столько, сколько весила бы и с водой, другая была куда тяжелее. Михаил осторожно опустил в канистру с тяжелой жидкостью стеклянную трубочку с маленькой грушей на конце — пневмозаборник — и втянул в канал какое-то количество неизвестного вещества. Затем извлек его и поднес к свету.
Со странным чувством смотрели они на черный столбик, поднявшийся по стеклянной трубке. Михаил выпустил каплю черного вещества в плоскую чашку Петри.
Артист наклонился и понюхал.
— Вроде не пахнет ничем.
— Ну, займемся алхимией, — сказал Михаил и опустил в черную каплю белый кончик золотого стержня, посмотрел на часы.
Все окна в машине были тщательно закрыты спальными мешками — Муха специально выбирался наружу, чтобы проверить светомаскировку. Прошло десять секунд, пятнадцать, двадцать… Наклонившись, они, не мигая, смотрели на белый кончик пробного штыря, и сердца их колотились. Белое оставалось белым. И вдруг почти сразу сделалось ярко-красным, с минуту оставалось таким, а потом самый кончик стержня стал золотым — покрытие растворилось.
Они молчали. Да и что можно было сказать?
— Ну что? — нарушил тишину Михаил. — Исследуем содержимое второй?
Через пару минут такая же капля, только прозрачная и бесцветная, как вода, упала во вторую чашку, а увлажненный этой жидкостью стержень через положенное время позеленел.
— Я думаю, — сказал Михаил, — что Слейтон вряд ли посредник между нашими гадами и бесценным эмиром. Вероятно, наш шустрый Шурик решил сыграть со штатниками свой маленький гейм… Теперь мы поменялись ролями. Эти канистры уже ищут и будут искать всюду, не считаясь ни с чем. Нам останется только ждать, когда за ними придут. И тогда мы узнаем все. А документы наверняка у того, кто вез и канистры.
Две капли были рядом на дне плоских стеклянных чашек. Михаил понял взгляды своих товарищей.
— Ладно, — сказал он, — черт с вами! Мне самому любопытно. Рискнем.
Он втянул прозрачную каплю в стеклянную трубку и осторожно выпустил ее над чашкой с черным веществом. Два вещества соединились, капля сделалась темно-зеленой и как будто закипела.
— Пойдем до конца, — сказал Михаил. — А ну-ка подальше!
И, прижмурив глаза, поднес к кипящей капле самую малость азотной кислоты.
Коротко грохнуло, сверкнула вспышка лимонного цвета. Михаил тотчас отворил дверь «лендровера», чтобы всем им не отравиться продуктами горения.
— За это бы выпить, — сказал Артист.
— Рано, Семен, — покачал головой Михаил. — Слишком рано.
В этот момент у всех троих завибрировали их черные «зажигалки». Ничего не понимая, они уставились друг на друга, и Михаил, щелкнув крышкой, выпустил антенну.
Будьте предельно осторожны, — послышалось из «зажигалки». — Повторяю: предельно осторожны. Отдан приказ вас ликвидировать. Исполнители: Штукин, Слейтон, Харрис.
Связь закончилась.
— Что за черт! — сказал Артист.
— Слушайте! — вдруг дошло до Мухи. — Значит, тут еще у кого-то есть такая цацка! И… Все смотрели на него и ждали, что он скажет.
— Вы что, не сечете, что ли? — взорвался Муха. — Если так, он прослушивает все наши переговоры!
Артист яростно потер лоб.
— Прослушивает, точно! Но, судя по всему, он играет на нашей стороне.
— Ну и спасибо ему, — сказал Муха. — Не тот ли это добрый дух, что отвел от нас смерть еще там, в Москве?
— Он, не он, — сказал Артист, — а сигнал надо принять к сведению. А там посмотрим…
— И сколько мы тут еще проторчим, в этой каменоломне? — поинтересовался Трубач на исходе вторых суток вынужденного привала в горах. — По-моему, Аллах не помог, и они утратили веру, что мы попадемся им на вертела.
В самом деле, если в первый день небо над равниной то и дело оглашалось грохотом «вертушек», то к вечеру следующего дня оно сделалось пустынным и беззвучным, как миллионы и миллионы лет назад.
— Похоже, отсиделись, — заключил Пастух. — Наверное, сочли, что мы все-таки сумели улизнуть за границу. Логично. Времени было достаточно. Готовьтесь. Как стемнеет — в путь. За ночь надо промахнуть больше сотни километров.
— По бездорожью… Без фар… Особо не разгонишься, — заметил Боцман.
— Вот и будут тебе гонки на выживание, — не без ехидства кивнул Пастух. — И приз тут ку-уда ценней твоего дохлого «форда».
Съехать в вечерней мгле вниз оказалось не менее сложно, чем забраться на высоту, но с грехом пополам поднатужились и стащили трофейную повозку.