Гора Мборгали

Амирэджиби Чабуа Ираклиевич

"Я столько сырой рыбы съел, поверить, в ней совсем витаминов не было? На Севере пьют чифир. И я пристрастился к нему в лагерях, вот уж тридцать лет как пью. Самому мне читать об этом не доводилось, но заключенные по опыту своему утверждают, что в чае есть вещества, удерживающие в организме витамины. Похоже на правду. На Колыме чая не было, вот я и заболел цингой. Не болел же я в других местах, а все потому, что чай пил. Давненько мы с тобой не чифирничали, Гора! Попьем, Бог послал... Теперь об этом подонке... С ним все ясно. Подсуетился, патроны достал. Потом прихватил мое, то есть филипповское ружье... Он и того охотника, Михаила Ивановича Васильева, порешил, сволочь, и в одежду его вырядился...

Все,

говорит, утонули! Значит, о том, что он спасся, никому не известно. Кому же пришьют его преступления? Как кому? Горе! Ха-а, Митиленич, ты клюнешь на это? Гора Каргаретели - грабитель и убийца?.. Дело осложняется. Едва обнаружат труп, как охотники, Ханты-Мансийское управление внутренних дел кинутся искать тебя, не говоря уже о разных оперативниках те просто обыщутся! Ничего себе положеньице! Полно, охотников не проведешь - следы разные, принадлежат двоим. Правда, к северу от хижины, то есть на моем пути, следов преступления нет, но они могут объяснить это тем, что на том отрезке никто из тех, кого можно было бы убить и ограбить, мне не встретился. А как только встретился... Практикой доказано, что изголодавшийся беглец способен на все... Следствие должно установить, кто из нас совершил эти убийства, поэтому задержат обоих, сначала за побег, потом... Ясно, я в западне! Остаться? Не ровен час нагрянут. Уйти? По следам настигнут. Откуда эта сволочь свалилась мне на голову! Может быть, Митиленич считает меня мертвым? Шел бы к себе, шел и в конце концов сел бы на рельсу... Куда теперь деваться бабочке?.."

Гора поел кашу, заварил чифир, попил, растягивая удовольствие. Барсук надсаживался, требуя завести его в хижину, он продрог.

Гора втащил его, развязал и предложил:

– Пройдись!

Барсук, кряхтя и ругаясь, встал на здоровую ногу, попытался ступить на другую, но, взревев от боли, снова рухнул на пол, прижался к печи продрогшей спиной.

– Что ты наделал! Куда я такой денусь, а? Придут, забьют!

– А так тебя не поймают? Сойдет с рук?

Заломив Барсуку руки за спину, Гора связал его, узлом затянул конец веревки на скобе под потолком, перекинул ружье через плечо и направился к своей клади.

Небо потемнело, и Гора порадовался, может, снег пойдет.

"Искупаться, постирать, высушить белье, починить одежду... На это уйдет, скажем, день. Схоронить труп, сделать надпись - еще один день... Надо снять с него показания, и самому написать объяснительную. И на это, самое малое, день понадобится. Сколько получается? Три дня?.. Думаю, оперативники вот-вот придут за ним. Когда придут - это зависит оттого, как скоро удастся обнаружить его след, а потом обойти все места, где он наследил. Эта хижина - конечный пункт, и придут они сюда тоже под конец. Интуиция подсказывает, что погоня будет здесь не раньше, чем через неделю. Не могу сказать почему, просто чувствую, и все тут... Им нужно пройти несколько сот километров. Кроме того, отдохнуть в пути, поспать... Как бы там ни было, иного выхода нет... Допустим, уйдешь сегодня, ты же не сможешь груз тащить и к тому же быстро идти?.. Вон, силы на исходе, на ногах едва держишься.

Эх, Кола-Колышек, одна надежда на тебя! Если я не отдохну и при этом не отъемся, как следует, то мне и десяти километров не пройти... А если и лыжи прикажут долго жить?! Из второй пары только одна штука и осталась. А большой ли риск остаться здесь на неделю, пусть дней на шесть?.. Еще одна опасность - Митиленич! Если он смекнул, что я иду вдоль восьмидесятого меридиана... Очень уж красивая картина получается, влипли мы по уши, уважаемый!.. Не отвлекайся, делай дело!.."

Сначала Гора перетаскал вещи в хижину, потом завел и Колу. Подложил дрова в печь, прилег.

– Послушай, - обратился он, помолчав, к Барсуку, - я здесь пробуду несколько дней. У тебя достаточно времени подумать, взвесить все хорошенько и

ответить, как бы ты поступил на моем месте?..

Гора похоронил охотника, срубил крест. На полке лежал пустой ящик из фанеры. Отодрав боковинку, он сделал на ней надпись химическим карандашом: "Тарахно Сергей Петрович. Убит грабителем по кличке Барсук" - и прибил гвоздем к крестовине. Установив крест на могиле, он вернулся в хижину и взялся за стирку. Ночь прошла спокойно. Вот только где-то за полночь Барсук стал истошно кричать, извиваться, силясь освободиться от пут: "За нами пришли, они здесь, обоих пришьют!"

– Ты что, во сне видел, действительно что-то слышал или симульнуть собираешься?
– спросил его Гора.

– Они здесь, здесь, с рассветом пришьют обоих! Не хочу, не хочу... бился в истерике Барсук. Бредил он или лукавил, но эта сцена повторилась несколько раз.

– А тем людям хотелось умирать? За этот месяц ты, самое малое, двоих на тот свет отправил.

Барсук умолк. Гора долго не мог уснуть, сначала его тревожило, как бы Барсук не высвободился из веревок, потом его стала сверлить мысль, а вдруг он правда чувствует беду и оперативники сидят где-то здесь, в засаде? Гора лихорадочно искал выход из силков, в которых оказался.

"С моими возможностями, включая и умственные, мне ничего не остается, как сдаться. Ничего, любезный! О суета сует!.. Давай-ка обмозгуем интересную мыслишку, промелькнувшую у меня в голове: об обесценивании человеческой жизни. Мальтуса я не читал. Интересно, как бы он отнесся к такому вот соображению: на той ступени развития человечества, когда нация, племя или род были малочисленными, жизнь человеческая стоила очень дорого, может, даже равнялась цене жизни убийцы, всей его семьи или рода... Меня спросить, так принцип кровной мести обусловлен дороговизной человеческой жизни. Интересно, когда на нашей крошечной планете численность населения возрастет до тридцати миллиардов, сколько будет стоить одна человеческая жизнь: столько же, сколько в средние века, или дешевле? К какому сроку будут приговаривать за убийство? К чему приведет перенаселенность?.. Что зря болтать, жизнь человеческая уже, собственно, обесценилась, иначе этот подонок не смог бы запросто убить двух безобидных людей! Обесценена жизнь всего человечества, самой планеты... К вашим услугам самые изощренные средства массового уничтожения! Пять миллиардов человек рты поразинули, ждут, когда параноики доведут их до гибели, и радуются!.. Этого подонка, барсук он там или дикобраз, может, и не расстреляют. А если меня настигнут, наверняка убьют или накрепко привяжут голым к дереву, это точно!.."

Гора уснул.

Два последующих дня ушли на приготовления, отдых, раздумья. Барсук продолжал по ночам закатывать сцены с воплями. Гора в ужасе вскидывался, и каждый раз эти пробуждения были для него острейшими душевными потрясениями. Ничего не поделаешь, он сам говорил, воля - это достоинство, а страх врожденный рефлекс, и никуда от него не денешься. Вполне могло статься, что Барсук сойдет с ума или прикинется сумасшедшим. Тогда Горе трудно будет осуществить свою затею, а может, она и вообще лопнет. У него почти все было готово к дороге, он чувствовал себя хорошо. Выбрав подходящий момент, он начал разговор:

– Помнишь, я спрашивал: как бы ты поступил на моем месте? Давай поговорим.

У Барсука, верно, готов был ответ:

– Я тебе кое-что скажу... о том, что я жив, ни одна душа не знает. А о твоем побеге наверняка уже знают все охотники, вся тайга. Это не меня, а тебя ищут! Все мои преступления навесили на тебя, потому и ищут. Понял? Если ты уйдешь, оставив меня в живых, я умываю руки, все валю на тебя. Как ты докажешь, что ни в чем не виноват? Они не любят бесхозных мертвецов. А хозяин-то - вот он. Даже если одного мертвеца на тебя повесят - на расстрел потянет. Повесят! Понял?