Гордость и наслаждение

Дэй Сильвия

Элиза в рассеянности представила всех друг другу. Но когда Джаспер склонился к руке мисс Толливер, а молодая леди вдруг порозовела до корней чудесных темных волос, Элиза обнаружила, что у нее решительно изменилось настроение.

Сэр Ричард напряженно улыбнулся:

– Теперь я вижу, почему вы отклонили мое предложение сопровождать вас на эту выставку, мисс Мартин. Я просто не понял, что вы уже приняли другое приглашение.

Элиза с некоторым удивлением осознала, что сэр Ричард расстроен тем, что им пренебрегли, хотя она ничего подобного не имела в виду.

Она просто не хотела проводить так много времени с человеком, с которым у нее не было совершенно ничего общего и они оба чувствовали бы себя неловко.

Но конечно, она не могла сказать ему этого. Светские разговоры вообще ведутся не для того, чтобы говорить правду. Наоборот, их главная цель – обсуждать отвлеченные темы, которые не заденут ничьих чувств. Правда здесь решительно неуместна.

Элиза напряженно искала подходящий вежливый ответ, а мисс Толливер в это время захлопала густыми ресницами, глядя на Джаспера. Элиза замерла с полуоткрытым ртом, не успев произнести ни слова. Вдруг она абсолютно точно поняла, какие чувства сейчас испытывает сэр Ричард, а еще что никакие слова этого не изменят.

Как она могла настолько увязнуть в этом болоте?

– Но я увижу вас сегодня вечером на приеме у Лансингов, сэр Ричард? – спросила она.

– Если вы там будете, мисс Мартин, я безусловно приеду.

– В таком случае я оставлю за вами первый вальс.

Внезапная улыбка Толливера словно осветила весь зал. Элизу даже слегка напугала столь бурная радость.

– А вы, мистер Бонд? – спросила мисс Толливер. – Вы будете сегодня у Лансингов? Могу ли я записать за вами танец в моей бальной карточке?

Элиза почувствовала, как напряглась под ее пальцами рука Джаспера. Но он промолчал – просто не нашел ответа, не желая признаваться перед другими в своем неумении, как признался ей.

– Мистер Бонд вчера слегка пострадал, – солгала она. – Его лошадь повела себя недостойно и отдавила ему ногу. Ходить он может, но танцы пока придется ненадолго отложить.

– О, какая жалость! – Мисс Толливер и в самом деле выглядела удрученной. – Надеюсь, вы быстро поправитесь, мистер Бонд.

Джаспер кивнул и, попрощавшись с Толливерами, увел Элизу с такой поспешностью, что те двое наверняка догадались о ее лжи. Остановился он только в дальнем углу зала, где уставился на первую попавшуюся картину.

– Вы отдали Толливеру мой танец! – заявил он, не сводя глаз с живописного полотна и постукивая по полу носком сапога.

– Но вы же не танцуете, – смущенно ответила Элиза.

– Минуту назад вы интересовались, желаю ли я близости с вами, и тут же у меня на глазах делаете авансы другому!

Потрясенная Элиза вытаращила глаза на картину, на которую Бонд выплеснул свой гнев, и попыталась как-то привести в порядок мысли.

– Это вовсе не авансы, – осторожно произнесла она, тоже уставившись на полотно. – Я просто ему посочувствовала. Его слишком расстроило то, что я для этой прогулки предпочла вас.

– Вам понятны его чувства, но не мои. – Джаспер посмотрел на нее, саркастически вскинув брови. – Можете объяснить, почему это так?

– Вы явно понравились мисс Толливер, а она хороша собой и обаятельна. И я впервые заметила ее красоту, хотя была с ней знакома и раньше. – (Джаспер застыл.) – Сэр Ричард должен был почувствовать то же самое в отношении вас, – продолжила Элиза. – Разве может он выдержать сравнение с вами? Могу поклясться, в мире вообще нет никого подобного вам. Предложить танец – самое меньшее из того, что я могла сделать для человека, самолюбию которого только что был нанесен сокрушительный удар.

Некоторое время лицо Джаспера абсолютно ничего не выражало.

– А вам не показалось, – произнес он после мучительно долгой паузы, – что этот зал сейчас едва не рухнул?

Глава 5

Элиза окинула взглядом потолок, проверяя, есть ли основания для подобных опасений. От прилива нежности у Джаспера потеплело на сердце, и он не стал ничего объяснять.

Девушка снова повернулась к нему:

– По виду леди Коллингсворт не скажешь, будто она встревожена.

– Ах, Элиза, – пробормотал Джаспер, охваченный добродушным весельем. – Линд говорил, что с вами я скоро сойду с ума, и он был прав, как всегда.

Хорошенькие губки Элизы крепко сжались.

– Знаете, мне начинает казаться, что я сама теряю рассудок, – ворчливо произнесла она. – Сегодня я с самого утра ничегошеньки не понимаю.

Ее растерянность Джаспер нашел пикантной и очаровательной. Он хотел бы ответить ей мягко и нежно, но этого он не умел. И слово «близость», избранное ею, уже казалось ему самым подходящим. Желание сжигало его на медленном огне, кровь кипела, терпение подходило к концу. Если бы они были одни, он мог бы овладеть ею прямо сейчас, чтобы достичь полного сближения… Войти в нее так глубоко, чтобы у нее не осталось сомнений: это не имеет никакого отношения к затеянному ими спектаклю для светской публики.

Джаспер повел плечами, пытаясь избавиться от нараставшего напряжения. Для разговоров об интимной близости обстановка была неподходящей. Да и какие подобрать слова, чтобы они не показались ей слишком грубыми, а его страсть – слишком пугающей? И хочет ли близости она сама? Ее тело, несомненно, желало его. Видя, как тает Элиза от его прикосновения в ландо, он испытал самые яркие эротические переживания в своей жизни. Но тогда она, вся во власти ощущений, не была способна рассуждать. А он хотел, чтобы она приняла решение отдаться ему совершенно осознанно.

Но пока что во взгляде ее отражались растерянность и настороженность.

Джасперу хотелось двигаться, и он повел Элизу дальше. А ведь она повергла его в это состояние одними лишь словами! Не взглядом или прикосновением, а просто парой безыскусных слов, продиктованных невинностью.

– Я хочу, чтобы вы научили меня танцевать, – заявил он.

– В самом деле? – откликнулась она с восторгом, который чрезвычайно его порадовал.

– Лишь так вы сможете вознаградить меня за то, что отдали мой танец другому.