Гордость и страсть
Шрифт:
— Мой дорогой сэр, я уже начала верить, что вы никогда не лжете, но если это не вопиющая…
— Я не говорил, что никогда не заигрывал, — запротестовал он. — Я сказал, что никогда не говорил подобного вздора. Но когда вы спросили, не предлагаю ли я остаться здесь, эта мысль пришла мне в голову, и я высказал ее не подумав. Но, клянусь, девочка, я не собирался флиртовать, не сейчас.
— Вы, похоже, всегда говорите мне то, что думаете, — заметила она, вспомнив один — два раза, когда тем самым он разозлил ее.
Сегодня же это ее совсем не рассердило. До тех пор пока он не вышел в сад, она ощущала озноб как снаружи, так и внутри. Но теперь ей стало заметно теплее.
— Если бы я мог сказать, о чем думаю сейчас, то снова попросил бы поцеловать вас, — сказал он. — Но поскольку вы так скорбите, это было бы безумием…
— Последний раз, когда вы меня спросили, я поцеловала вас первой, — напомнила она ему, дивясь собственной смелости. — В этот раз вам придется решить самому.
Он без колебаний обнял ее рукой за плечи, другой приподнял лицо и завладел ее губами.
По всему ее телу растеклось восхитительное тепло. Она теснее прижалась к нему, чувствуя его всего, чувствуя его возбуждение.
Но даже тогда у нее не возникло желания остановиться.
У него тоже, ибо он прижался языком к ее губам, скользнув между ними, когда они приоткрылись. И сразу возникло чувство, как будто там ему и предназначено быть. Его вкус был приятен, а ощущения, которые он вызывал, пробуждали глубокое томление, не испытываемое ею никогда прежде.
Она прижалась к его языку своим, чтобы посмотреть, что он сделает.
Его правая рука двинулась по боку вверх, к груди. Там ладонь задержалась, и дыхание ее перехватило, пока она ждала, что же он сделает дальше. Он продолжал нежно целовать ее, оставив руку там, где она была.
Затем с печальной улыбкой выпрямился.
— Почему ты остановился? — спросила Амалия, борясь с разочарованием.
— Потому что нам пора в дом, девочка, — мягко проговорил он. — Здесь слишком темно, а искушение продолжить то, что мы начали, слишком велико. К тому же ты сейчас очень уязвима, посему, боюсь, не в состоянии хорошо защищаться. Мы не смеем оставаться дольше.
Ей не хотелось соглашаться, поэтому она не сказала ничего, позволив ему повести себя назад, в дом. Когда они вошли в прихожую, он легонько подтолкнул ее и сказал:
— Войди одна. Я не хочу объясняться с твоим братом.
Амалия покачала головой, но послушалась. Вскоре Изабелла предложила лечь пораньше, и она согласилась.
Гарт плохо спал в ту ночь. Сны его опять были наполнены паутиной, превращающейся в веревки. Наутро он снова проснулся в холодном поту.
Стараясь прогнать нежелательные мысли, он поднялся, позавтракал и пошел посмотреть, что еще осталось сделать, чтобы все шло гладко во время его отсутствия, продолжительности которого он пока не мог знать. Он пришел на конюшенный двор и обнаружил Тома Мюррея и его людей, готовых пуститься в дорогу.
Когда Том поздоровался с ним, Гарт сказал:
— Значит, вы теперь направляетесь в Холл.
— Да, но думаю, я пошлю двоих своих парней назад в Элайшо предупредить всех, что привезу домой мать и сестру. В доме кругом беспорядок, какой бывает, когда мужчины долго живут одни, и, по правде говоря, я и не думал ехать в Холл. Я просто понимал, что должен рассказать Саймону о смерти отца. Наверное, он справится со всем остальным, что должно быть сделано. Хотя, боюсь, матери не понравится, что мы будем сопровождать ее только втроем.
— Поговорите с Букклеем, — посоветовал Гарт. — Он не позволит ей возвращаться в Элайшо без должного сопровождения. — Увидев Тэмми, выходящего из конюшни, он поманил его к себе. — Это Тэм Скотт, капитан ратной дружины Букклея. Я говорил Мюррею, что Букклей будет счастлив предоставить надлежащий эскорт для леди Мюррей и ее дочери, чтобы обеспечить их возвращение в Элайшо.
— Само собой, — отозвался Тэм. — Вам не о чем беспокоиться, сэр. Мы сами выезжаем через несколько часов, держим путь на Хоуик и Холл, если хотите подождать.
— Нет, матушка и без того спустит на меня всех собак за то, что я сообщил новость старшему брату раньше ее, — сказал Том с печальной улыбкой. — Чем скорее доберусь до нее, тем меньше вероятности, что она сдерет с меня шкуру.
Тэмми вопросительно взглянул на Гарта.
— Нет, — сказал он, понимая, что Тэмми предлагает поехать с Томом. — Я хочу, чтобы ты был со мной, ты можешь мне понадобиться.
Когда Том отбыл, Тэмми спросил:
— Вы предвидите беду, сэр?
— Пока не знаю, — отозвался Гарт.
Не мог же он признаться Тэму, что не в восторге от того, что Амалия одна поедет в Элайшо со своим братом Саймоном, но пока не придумал способ этому помешать.
Велика вероятность, что Саймон воспользуется возможностью, несмотря на скорбь и траур, и настоит на браке с Бойдом. Но это безусловное право Саймона — его долг теперь, когда он лэрд Элайшо, устроить брак своей сестры.
Гарт твердил себе, что это не его дело. Он не представлял, почему его так сильно должно беспокоить, что юная аристократка из хорошей семьи так упрямо настроена против того, чего хочет от нее семья. Слушаться их — ее долг.
Вспомнив свой сон, он печально покачал головой. Даже предостереженный от вмешательства, он, похоже, просто не в состоянии не совать нос в ее дела.
Дамы завтракали в большом зале, когда Изабелла сказала:
— Поскольку твой брат Саймон собирается отвезти тебя домой в Элайшо на похороны сэра Иагана, Амалия, ты захочешь взять Бесс с собой. Возможно, кто-то из дам тоже пожелает сопровождать тебя — Сьюзен, возможно, или Сибилла.
Сибиллы за столом не было, а Сьюзен явно не пришла в восторг от этой идеи, поэтому Амалия поспешила ответить: