Гордость Карфагена
Шрифт:
— Зачем вы приехали к нам? — спросил он. — Дай мне повод не убивать тебя сейчас!
Давление меча мешало говорить. Железный наконечник впивался в нижнюю челюсть. Но, превозмогая боль, Туссело хрипло произнес:
— Этот день принес вам победу. Боги... дали нам знамение, которое Ганнибал решил проигнорировать... Он идет к своей смерти. Мы... не хотим участвовать в этом. Мы не хотим умирать и... признаем свое поражение. Вы победили.
Офицер был удивлен. Он не ожидал, что африканец будет говорить на чистой латыни. Судя по его лицу, он даже разозлился.
— Откуда ты знаешь наш язык?
— Я образованный человек, — ответил Туссело.
Похоже, римлянин не знал, что делать дальше. Его лицо оставалось хмурым, но кончик меча приподнялся. Туссело воспользовался этим моментом и добавил:
— Сохрани нам жизнь! Мы не трусы. Я царевич своего народа. По моему слову массилиоты повернут свои копья на Карфаген. Ты, господин, сможешь привести нумидийский народ в услужение Риму. А мы поможем вам покорить Африку.
— Что-то ты не выглядишь царевичем, — произнес римлянин, с презрением взглянув на всклокоченные волосы Туссело.
— У нас другие обычаи, но я тот, кем назвался. Спроси людей, которые последовали за мной.
И тут офицер проявил нерешительность. Посмотрев на отряд массилиотов, он увидел торжественные лица всадников, которые спокойно ждали своей участи перед угрозой смерти. Он отпустил на шаг от Туссело.
— Ты проявил мудрость, признав наше превосходство, — сказал легионер. — На мой взгляд, ты поступил трусливо, но это продлит твою жизнь.
Солдат, ударивший Туссело, начал возражать, однако офицер прикрикнул на него.
— Римская армия всегда брала пленных. Мы не варвары, которые убивают людей, признавших свое поражение. Плененный воин во многих случаях лучше покойника. Подумай сам, какие хорошие рабы получатся из них.
Несмотря на показную убежденность, он сомневался в своем решении. Подумав немного, офицер произнес:
— Я не хочу совершить ошибку. Найди трибуна и сообщи ему об этом. А пока прикажи пленным спешиться, отведи их лошадей подальше и обеспечь для африканцев надежную охрану.
Нумидийцев согнали с коней и повели под конвоем в лагерь. Охранники подгоняли их криками, били плашмя мечами, толкали торцами копий, оскорбляли, угрожали, называли сучьими детьми и насмехалась над командиром, который привел своих людей в рабство. Наконец, собрав их в плотную группу на выжженном и пропеченном солнцем узком пятачке земли, легионеры велели им сесть на черные задницы и замереть, как статуи.
Несколько пленных начали перешептываться друг с другом. Остальные подбадривали товарищей взглядами. Мужчина, сидевший перед Туссело, оглянулся через плечо и предложил ему полоску сушеного мяса. Туссело признательно кивнул, оценив спокойствие воина, но отказался от пищи. Он все еще чувствовал пот легионера на разбитых губах. Это напомнило ему о прошлом, которое он хотел забыть, и в то же время что-то в нем не желало забывать о пережитых унижениях. Он подумал, что у всех людей, причисляющих себя к римлянам, даже пот имел один и тот же вкус.
В их отряде только он понимал язык врага. Туссело прислушивался к разговорам римских солдат, которые обсуждали последние новости. Слухи были оптимистичные. Легионеры говорили, что Варрон уже не сомневался в победе. По их словам, они пробились через галльский фронт. Ганнибал не смог остановить напора римской армии. Они, как наконечник копья, погружались в тело карфагенского войска. План консула выполнялся идеально. Варрон приказал подтянуть фланги к центру, чтобы сделать колонну более узкой и врезаться клином в массу врагов.
Человек, сидевший рядом с Туссело, подтолкнул его локтем и, прижавшись к нему, поинтересовался шепотом, о чем говорят римляне. Туссело пихнул его в ответ и сообщил:
— Они говорят, что час нашей смерти близок.
Он произнес эти слова спокойным голосом, демонстрируя полную убежденность в обратном, но в действительности разговоры римлян наполнили его сердце страхом. Он знал, что Ганнибал намечал постепенное отступление. Но что, если гениальное предвидение обмануло командира? Несмотря на свою огромную веру в него, Туссело считал невозможным одолеть такое количество легионеров. Если повезет, им удастся уничтожить или ранить в бою четверть римской армии. Однако Ганнибала ожидало поражение. Он понимал это и, по странной прихоти судьбы оказался теперь перед дилеммой: преданность командиру или сохранение собственной жизни. Чтобы предать Ганнибала, ему ничего не нужно было делать — только сидеть и ждать. Он посмотрел на далекие тылы легионеров, на их повернутые к ним спины. Чуть ближе, вокруг отряда африканцев, суетились обозники, лагерные мародеры, конюхи и рабы — все выполняли свои задачи, поддерживая армию. Сколько рабов! Какой еще народ на земле так процветал и так обогащался на страданиях других людей?
Туссело выбрал момент наугад. Он не мог бежать с поля боя. Его верность имела отношение не только к Ганнибалу и своим соплеменникам. Он верил в себя! Ион знал врага лучше любого другого солдата. Туссело поднялся на ноги. Он отряхнул пыль и повращал головой, расслабляя шею. Один из охранников выкрикнул предупреждение и направился к нему, положив ладонь на рукоятку меча. Туссело произнес одно слово — звонкий слог, который привел их отряд в движение.
Африканец, сидевший с краю группы, вытащил меч из-под туники. Он ударил проходившего римлянина боковым ударом под колени. Пока легионер падал в пыль, все четыреста воинов вскочили. Хаос коричневой кожи и племенных одежд. Свирепая суматоха с завернутыми в тряпки клинками. Они перерезали охранников, застав их врасплох и воспользовавшись своей много превосходящей численностью. Через несколько мгновений нумидийцы распугали обозников и убили тех из них, кто стоял на месте, разинув рот. Остальные рабы и мародеры разбежались во всех направлениях.
Туссело не хотел, чтобы его отряд занялся грабежом. Ганнибал направил их сюда для битвы. Он щелкнул языком и велел уходить. Остальные последовали за ним. Брошенные тряпки, которыми они прежде пеленали оружие, извивались на земле под порывами сухого ветра, как белые змеи. Четыреста смельчаков подобрали свои щиты и копья, вернули лошадей, за которыми присматривали юные рабы, и затем напали на римский тыл. Никто из легионеров не видел их приближения. Никто не ожидал атаки сзади. Когда вражеский солдат обернул к нему юное лицо, исказившееся от внезапного и запоздалого ужаса, Туссело был лишь в нескольких шагах от него.
Перед началом битвы командир обратился к воинам с речью, которую перевели на все языки многонациональной армии.
— Мы враги Рима, — сказал он. — И все мы вышли из народов, которые пострадали от алчных захватчиков с Тибра. Сегодня Ганнибал просит вас почтить ваших предков жертвой римской крови. Следуйте зову мести, и вы обязательно победите. Когда зазвучат трубы галлов, знайте, что через них к вам обращается голос вашего командира. Когда вы услы шите многоязычные крики гнева и ярости, в них будет клич Ганнибала. Услышав звон оружия, помните — это воля Ганнибала передается вам через железо. Даже когда враг откроет рот, вы должны услышать в его проклятиях слова своего командира. Если римлянин угрожает, он напоминает вам о долге. Если вы проткнули ему горло, то это хвала Ганнибала, которая изливается кровью из рта легионера. Это радость командира от ваших подвигов и его приказ, чтобы вы перешагнули через труп и двинулись дальше. Слушайтесь Льва Карфагена во всем, и победа станет нашей. Когда бы люди в будущем ни говорили о войне, они будут ссылаться на сегодняшний день! Так пусть же ваши имена произносятся ими с благоговением!