Гордость Карфагена
Шрифт:
В принципе он действительно хотел предложить им деньги, но гордость не позволила ему начать торг. В конце концов он упрекнул их за предательство и обвинил в сговоре с врагом. Корнелий угрожающе направился к одному из вождей, но перед ним мгновенно появилась дюжина воинов, с двумя рядами ощетинившихся копий. Он едва не приказал арестовать кельтиберских командиров, однако быстро понял, что не имеет для этого сил. Суссетан было в два раза больше, чем римлян.
Когда их беспорядочная колонна скрылась из виду, Корнелий вздрогнул от страха. Он знал, что его предали. Обернувшись, он принялся считать своих людей, но затем остановил себя. Ему была известна их численность, и он понимал, что означали эти цифры. Созвав офицеров на совет, Корнелий предложил им последовать за армией брата. Их разделяло четыре дня пути. И если бы они отправили гонцов на быстрых конях, а сами двинулись вперед скорым темпом, то их армии могли бы сойтись в течение недели. Сократив-шаяся численность войска позволяла ускорить темп похода.
Передовые отряды Гасдрубала перешли реку и начали преследовать колонну легионеров. В конце второго дня они напали на обоз римлян и захватили его. На следующее утро в лагерь Корнелия на взмыленной лошади прискакал один из его посланников, отправленных к Гнею. Едва остановившись, конь пал замертво. Сам гонец был ранен. Какой-то нумидиец отсек ему кисть руки, другой пронзил копьем бедро. Бок коня сочился кровью. Коричневые полосы пересекали лицо мужчины в тех местах, где он пытался вытереть пот. За день до этого Корнелий получил тревожные новости об армии брата, но рассказ гонца поверг его в уныние.
Солдат сообщил, что север кишит нумидийцами. Их отряды, казалось, были повсюду. Остальные воины из его отделения погибли в сражении. Он уцелел лишь по той причине, что его конь сорвался с обрыва. Они скатились по крутому склону холма, и за ними никто не последовал. Но нумидийцы настроены на решительное наступление. Их следовало ожидать в любой момент.
Корнелий склонился к раненому мужчине, который сидел перед ним, прижимая к груди перебинтованную руку и судорожно глотая воду из поданной чаши.
— Ты уверен в своих словах? — спросил генерал. — Выходит, нумидийцы преследуют армию моего брата? Если они так близко, то и Гней неподалеку. И получается, что эти варвары зажаты между нами.
Гонец покачал головой.
— Господин, когда мы встретили африканцев, они не гнались за вашим братом. Они направлялись на юг. Они скачут сюда! На нас!
Страна к востоку оставалась для римлян незнакомой местностью. Там не было важных поселений, поэтому на картах этот регион не отмечался. Но он занимал небольшое пространство. За пять дней легион Корнелия мог добраться до побережья, а еще через два оказаться среди верных союзников. Ему предстоял нелегкий выбор. Он не знал о беде, постигшей брата. Он не мог сказать, приведет ли его дальнейший марш к объединению с армией Гнея или к полному уничтожению римских легионов в Иберии. Ему приходилось соизмерять поступки с теми сведениями, которые он имел в своем распоряжении. Его десятитысячное войско не могло равняться с силами африканцев. По пятам Корнелия шла армия Гасдрубала , а впереди ожидали нумидийцы Ганнона. Вот почему он приказал отступать к побережью.
Римляне бросили повозки, припасы и часть вьючных животных, оставив только минимум пищи, необходимый на неделю. Первый день они поддерживали исключительно быстрый темп. Их колонна не останавливалась до темноты и вышла в путь на рассвете. Корнелий приказал расходовать воду экономно, но на второй день они оказались на такой пересохшей местности, что казалось, будто сама земля злонамеренно высасывала жидкость из-под кожи солдат — и воду из их тыквенных бутылей. Солнце жгло людей с безоблачного неба, покрывая плоть волдырями и обваривая щеки, когда его лучи отражались от песка. Похоже, небеса здесь не помнили о приближавшейся осени и о дождях, которые следовали за сезоном солнцепека.
На третий день они оказались в регионе пещерных дикарей. Это были странные люди, смотревшие на них из черных дыр, пятнавших скалы. Вероятно, они понимали, кто здесь находился в слабой позиции, и потому не выказывали страха. У ног взрослых собирались кучки детей, которые галдели, смеялись и указывали на армию бежавших от погони чужеземцев. Корнелий приказал реквизировать воду у здешних жителей, но римляне не нашли в пещерах ни капли жидкости. Как люди жили в этой скалистой местности, оставалось для них непонятной загадкой.
На четвертый день их атаковала легкая и стремительная нумидийская кавалерия. Сначала африканские всадники лишь сопровождали римскую колонну по бокам. Затем, к середине дня, они произвели несколько дерзких нападений. Когда солнце наконец склонилось к горизонту, разведчики принесли Корнелию печальные вести. По их словам, нумидийской кавалерией командовал сам Масинисса. А на западе уже поднималось облако пыли, подкрашенное алым огнем заходившего солнца. Оно указывало на приближение огромного войска. Отряды Гасдрубала не могли бы создать такой феномен. Значит, армии братьев Баркидов объединились.
Корнелий понял, что Гней, скорее всего, погиб. Он провел ночь без сна, размышляя о такой возможности, и утром едва вскочил на коня. С рассветом нумидийцы вновь не давали им покоя. В тот день римляне снова не нашли воды. Они шли, спотыкаясь, по сухому руслу. Корнелий видел, как в моменты отдыха его люди сжимали руками головы. Их губы пересохли и потрескались. Глубоко впавшие глаза слезились от жаркого марева. Многие лошади отказывались подниматься с земли. Несколько сотен животных пало от истощения, сбросив седоков на землю. Корнелий верил, что им остался только день пути. Еще один день бегства. Однако он знал, что как только солнце сядет в пятый раз, им придется пережить долгую ночь, а наутро вновь увидеть перед собой территорию, высохшую, как вера убогой нищенки.
Они остановились на голом холме, который имел пологие склоны во всех направлениях. Это было единственное возвышение на местности — эдакий прыщ на ровном месте. Десять тысяч воинов едва умещались на нем. Они не могли построить укрепленный лагерь. Бревна для кольев отсутствовали, и негде было срезать торф, чтобы возвести даже небольшие стены. Каменистая почва не позволяла выкопать траншеи. Проконсул долго колебался, прежде чем указал легионерам на этот холм. Осмотревшись вокруг, он убедился, что ландшафт не предлагал ему другого выбора. Их окружала голая равнина.
Выставив пехоту вокруг холма, он велел солдатам отбивать атаки вражеской кавалерии. Едва он отдал этот приказ, на них напали нумидийцы. Внутри круга люди свалили в кучи седла, тюки, амуницию и припасы. Они начали создавать вторую линию обороны. Убив полсотни мулов, легионеры возвели из них стену, которую позже укрепили собранными камнями. Подумав немного, они умертвили всех оставшихся вьючных животных. Солдаты понимали, что на следующий день они им уже не понадобятся.
Когда второй оборонительный рубеж был построен, на горизонте появились карфагенская армия. Ряды африканцев растекались по равнине, как река застывшей крови, — броня из дубленой кожи создавала алый отблеск в тусклом зареве карминового неба. Масинисса оттянул нумидийцев назад, чтобы согласовать свои действия с Баркидами. Корнелий приказал пехоте войти в их странную крепость. Солдаты завалили проходы камнями и скарбом. Сципион расставил часовых по периметру обороны. Дозорные, взобравшись на камни повыше, вели наблюдение за противником. Затем на холме воцарилось молчание. Легионерам оставалось только ждать. Мрачные солдаты стояли, переводя дыхание. Многие были настолько обезвожены, что уже не могли потеть. Корнелий велел им отдыхать и делиться оставшейся водой, держать оружие под рукой и помнить о богах и нации, которым они служили. Их миссия в Иберии была благородной, поэтому они могли не сожалеть о таком исходе. Им просто следовало встретить новый день с достоинством и храбростью.