Гордость Карфагена
Шрифт:
— Подобные речи не приведут ни к чему хорошему, — сказал Магон. — Ты не должен думать о последующих битвах как о новых Каннах. Тебе не следует взваливать на себя весь груз ответственности. Мы просто приблизили конец войны. Мир больше не увидит другого такого побоища. И это твоя заслуга. Бостар не изменил бы результата битвы.
Ганнибал сжимал край погребального стола до тех пор, пока кончики его пальцев не побелели.
— Я не знаю, о чем думает сейчас Бостар. Хвала богам, я одержал победу. Это дело моих рук, но иногда мне кажется, что я скачу вперед по трупам солдат на омерзительном чудище, которого мне трудно описать словами. Шестьдесят тысяч мертвых! Порой я спрашиваю себя: кто лучше служит Молоху — Мономах или я?
Ганнибал отмахнулся от зловещей мысли и прижал ладонь к щеке, стараясь удержать нервный тик, который то напрягал, то расслаблял его лицевые мышцы. За пару прошлых недель Магон уже не раз замечал этот тик. Он не тревожился о нем, потому что в те моменты лицо брата лишалось знакомых черт и превращалось в маску гнева. Один из факелов начал трещать. Капли горящего масла шипели в огне. Магон повернулся и посмотрел на Ганнибала.
Когда треск факела снова нарушил торжественную тишину, он сказал:
— Ты удивляешь меня, брат. Неужели ты сожалеешь о победе в момент наивысшей славы?
— Я ни о чем не сожалею, — ответил командир. — Это что-то другое. Я не могу найти нужных слов, чтобы выразить мои чувства. Даже боги, в честь которых мы сражаемся, советуют нам не думать постоянно о войне. Вспомни Энатх. После смерти Яма она устроила пир в честь Ваала. Когда боги собрались в ее дворце, она закрыла дверь и начала убивать всех и каждого. Она верила, что должна убить всех богов, потому что в предыдущей войне они предали Ваала. Ты помнишь, кто остановил ее?
— Сам Ваал. Он сказал ей, что кровопролитие длилось слишком долго и что теперь пришло время для мира и прощения.
— Именно так...
Тик снова исказил лицо Ганнибала. Он закрыл глаза и сделал несколько глубоких выдохов и вдохов, чтобы успокоиться. Глядя на него, Магон подумал о глиняных масках уличных актеров, которые забавляли жителей Карфагена во время зимних месяцев. Они были плоскими, почти без черт и атрибутов, намекавших на характер человека. Эти маски не выдавали эмоций, и о смысле пьесы люди могли судить, только слушая актера и наблюдая за его выступлением. Даже будучи ребенком, он изумлялся тому, что одна и та же маска в некоторых случаях обозначала радость, а в других — воплощала печаль.
Поэтому он почти не удивился, когда его брат открыл глаза, выпрямил спину и произнес:
— Давай забудем этот разговор. Он действительно не приведет ни к чему хорошему, а нам нужно многое сделать. И вот как мы поступим, брат. Ты отправишься в Карфаген как мой полномочный представитель...
Никогда прежде Рим не переживал такого ужаса. Каждая из предыдущих битв наносила удар гордости людей, но Канны отняли у них веру. Несколько дней после того как первые вести о поражении начали просачиваться в город, население не имело никаких точных сведений. Кто был убит? Кто был захвачен в плен или спасся? Уцелела ли армия? Направляется ли к ним Ганнибал с налитыми кровью глазами? Неужели боги действительно одарили его чарами непобедимости? Вопросы множились, а ответов не хватало. Люди Рима чувствовали, что их жизни находились под угрозой. Над благосостоянием горожан нависла мрачная тень разрушения. Улицы и Форум превратились в клокочущие шлюзы отчаяния. Здесь без разбора скорбели о живых и мертвых, потому что никто не мог отделить первых от вторых. Никто не знал правды.
По предложению Фабия Максима, на Виа Аппия и Виа Латина направили конных разведчиков. Они должны были собрать информацию об уцелевших частях армии — если только таковые будут найдены. Ворота города захлопнулись за всадниками, и Рим начал ждать. А какие перспективы имелись у горожан, кроме осады и уничтожения? Смерть мужчин, унижение женщин, разграбление богатств... Сколько искушений для карфагенских убийц! Люди, столь привыкшие к порабощению других, легко представляли себе лишения, ожидавшие их после того, как варвары выломают городские ворота. Хозяева раболепствовали перед слугами. Они плакали и произносили слова, которых никто не слышал прежде. Они шептали извинения и просили о помощи. Все ожидали грядущую бурю.
Через некоторое время страх сменился удивлением. Люди не понимали, почему Ганнибал не появлялся на горизонте. Подробности битвы, поступавшие к ним, ужасали своими масштабами. Пошлина смерти шокировала горожан. Ни одна новость не давала повода для гордости или улыбки... Но Ганнибал не появлялся. Возможно, он чего-то боялся! И по прошествии времени мысли людей обратились к другим вопросам. В пылу войны и былых надежд, когда Павел и Варрон отправились в поход, никто не заметил череду чудесных событий, которые вдруг стали случаться с необычной частотой. Население запертого и ожидавшего нападения города начало вспоминать эти зловещие предвестия.
К примеру, молнии попали во внутренний двор Капитолия, а также в святилище Вулкана, в храм Вакуны и на каменную дорогу близ Сабины. Последний удар пришелся точ но в центр перекрестка и оставил зияющую дыру, на дне которой дети обнаружили рукоятку древнего кинжала. Еще с десяток молний сожгли несколько отдаленных поместий и устроили пожары на холмах. В одной деревне на дальнем юге горящая коза носилась по улице с криками: «Ура! Ура!» Предполагалось, что в нее тоже ударила молния, хотя свидетелей тому не было и данное чудо могло оказаться чьей-то выдумкой.
Все эти знамения случились в прошлом году. Но и в новом подобных знаков было не меньше. Земля трескалась, раздвигалась в стороны и выдавливала на поверхность удивительные предметы, которые снова и снова предупреждали людей о нарушении естественного хода жизни. В Манте все устье реки Минци превратилось в болото. Это было гадкое место даже в лучшие времена, но теперь оно стало вместилищем разложения и смертельных болезней. Природа вышла из равновесия. Например, в одном местечке вода с приходом сумерек обретала качества крови — не только по цвету, но и по субстанции. Она густела, застывала и оставляла металлический запах в ноздрях, словно сама земля кровоточила от ран.
В Сполете некая женщина проснулась и обнаружила у себя пенис вместо влагалища. В Хадрии по небесам летали белые фигуры. Море близ Брундизия выбросило на берег огромное количество дохлой рыбы. Некоторые жители говорили, что при каждом закате туника на статуе Марса топорщилась дыбом от эрекции гранитного бога. Подобные слухи хаотично и быстро носились по Риму, словно летучие мыши на ночном небосводе. Некоторые женщины утверждали, что бог Марс советует им рожать. Другие горожане полагали, что они должны найти вождя, одаренного таким же длинным и могучим фаллосом. Затем по площадям и улицам пронесся слух, что местные шлюхи решили истощить своими услугами карфагенскую армию. Таким самопожертвованием они хотели якобы отвлечь африканцев от военных действий. Но, поскольку авторитетные люди не подтвердили эту историю, народ отнесся к ней скептически.