Гордый кадетский корпус
Шрифт:
Марилев подошёл к постели и вновь опустился на колени. Его взгляд встретился с её, доверчивым и ясным.
— Давай руку!
Маленькая ладонь легко уместилась в его, тоже не слишком великой. Голос дрогнул, когда Марилев начал произносить затверженные наизусть слова клятвы, прерываясь, чтобы Ирре могла их повторить. Они звучали в едва освещённой комнатке огромного пустого здания с такой свежей силой, что если и были у Марилева сомнения, к концу ритуала они исчезли.
«Перед пролитой и смешанной кровью обязуюсь быть братом своему брату,
Не колеблясь более, Марилев склонился к побратиму и поцеловал в лоб, а потом подставил собственный для ответного поцелуя. Когда коснулись его мягкие губы, ритуал был окончательно завершён.
Таинственная обстановка, запретность происходящего распалили воображение. Марилев весь горел странным волнением. Ему казалось, что только что свершившееся здесь таинство наделило обоих новой силой сродни магической. В сущности, так оно и было. Не выучив ещё ни одного заклинания, не смешав ни единого зелья, они вызвали в свет силу волшебства.
— Я оставлю смолу, ты поняла уже как ей пользоваться, — смущённо пробормотал Марилев. Если нечаянно потревожишь рану, просто закрой её новым слоем бальзама.
— Хорошо! — послушно ответила Ирре.
Голос её звучал мягко и нежно, тревожил чем-то и без того неспокойную сегодня душу. Марилев скованно поклонился и ушёл. В своей комнате, он присел было на постель, но не мог оставаться на месте. Следовало, конечно, обработать собственные порезы, но он совершенно забыл об этом. Тёплая смола осталась в комнате Ирре, а раздувать жаровню у себя и готовить новую порцию не хотелось.
Впрочем, осмотрев ранки, Марилев убедился, что они поверхностные, кровь на них запеклась, так что не стоило и тревожиться по пустякам. Следовало лечь и поспать, поскольку завтра начинались занятий, приезжали другие кадеты, и спальный корпус обещал стать очень шумным местом.
Марилев опять присел на постель, но сразу вскочил как ошпаренный. Ирре лежала беспомощная и не могла запереть дверь изнутри, значит, он не должен ложиться, его работа охранять побратима от всех возможных посягательств. Раненый — священен, беспомощный друг — вдвойне.
Марилев положил меч на табурет у двери и принялся расхаживать из угла в угол, прислушиваясь к тишине пустого здания. Ему чудились неведомые враги, мерещились силы зла, вознамерившиеся прорваться в мир по следам пролившейся крови. Легенды утверждали, что такое возможно, хотя, по здравом размышлении, Марилев решил, что вряд ли. У тёмных сущностей наверняка хватит собственных забот. Что им за дело до двух юных кадетов, которые и наук-то никаких ещё не превзошли и потому являют собой не слишком сытную добычу.
Спохватившись, что стук его сапог, наверное, мешает Ирре спать, разулся и продолжил ревностное бдение в
Странная выдалась ночь. От усталости мысли мешались. Перед глазами то и дело вставало красочное зрелище театрального представления, звучали, словно наяву, реплики актёров. Прекрасная Лина улыбалась ему нежно, как будто он один сидел в зале. Ну да, там, в театре, она его вряд ли заметила, но сейчас казалось, что между ними уже протянулась странная дымка, словно магическая вуаль, о которой он слышал, но никогда её не встречал.
Происшествие на улице отвлекло от пережитого в шатре, отодвинуло в тайник души все испытанные тогда чувства, а сейчас, когда утомление притупило бдительность рассудка, он опять был там, где сияли жаркие огни, и вершилась любовь. Чудные выдались мгновения. Он перебирал их как скряга сокровища. Блеск её глаз, звуки голоса. Из глубокого выреза корсажа вздымались округлые груди, мелькали из-под короткой, выше щиколоток, юбки изящные лодыжки. Задорные туфельки с каблучками стучали по доскам помоста, призывая волонтёров в строй любви, словно труба, собирающая ветеранов на поле брани.
Погружаясь в водоворот этих сладких воспоминаний, Марилев совершенно забывал о том, где он находится и почему не спит, а когда проснулся в кресле у двери, был до глубины души поражён допущенной им непростительной слабостью.
Глава 5
Белик поднялся раньше света и успел потрудиться на кухне ещё до того, как открылась харчевня. Зал уже с утра был полон, будущие маги жадно поглощали пищу материальную, чтобы не отвлекаться затем от принятия пищи духовной. Так говорил учитель, и Белик запомнил его слова.
Марилев забежал один, задерживаться не стал и взял еду с собой. Он выглядел озабоченным, и Белик рискнул осведомиться о благополучии его товарища. Вдруг паренёк ранен серьёзнее, сем предполагали вчера? Выглядел-то неважно.
Дворянин спешил, но задержался, чтобы учтиво ответить:
— С моим братом всё хорошо. Рана заживает, да и была невелика. Думаю, воспаления удалось избежать. У меня всегда при себе нужные снадобья.
Он поспешно ушёл, наверняка торопился накормить родича и идти на занятия. В гордом кадетском корпусе сегодня тоже был большой день. Белик обслужил ещё нескольких посетителей, а когда поток их поредел, бросился в свою комнату, чтобы облачиться в почищенное новое платье.
В класс он пришёл одним из последних, но Тайталь освободился раньше и занял место на длинной лавке. Застенчиво спрятав под стол крупные крестьянские руки, Белик сел рядом. Для начала он с любопытством огляделся. Студентов набралось немало. Многие, как и Белик, могли похвалиться натруженными ладонями и обветренными, загорелыми лицами. Зажиточные крестьяне считали честью посылать младших сыновей в магические школы, да и выгода в том заключалась изрядная. Старшие наследовали земли, но и младшие оказывались при деле и почтенном занятии.