Гордый кадетский корпус
Шрифт:
В её горделивости легко было угадать беспомощный страх женщины, которую легко обидеть, потому что нет у неё настоящей защиты но она высоко держала голову и улыбалась, словно выступала на подмостках, а не объясняла королевскому стражнику, как обвела его вокруг пальца.
Марилеву показалось, что Валлан готов её ударить или отдать приказ схватить вместо Белика, но сдержался. Отвернувшись от Лины, словно её не существовало вовсе, он шагнул к Марилеву.
— Ты свидетельствуешь, что этот молодой человек действительно Белик, знакомый тебе студент магической
— Да, конечно. Быть может, он и схож внешне с актёром, которого вы разыскиваете, но человека узнаёшь не по росту и цвету волос, а по той повадке, которая лишь ему присуща. Кроме того, нетрудно испытать его, чтобы убедиться окончательно. Белик, как зовут мастера харчевни, где мы встретились и сына, что помогает ему в делах?
— Его зовут мастер Лотан, но у него нет сыновей, а помогает ему дочь по имени Дора, — ответил Белик.
Хотя личность его была теперь установлена, и арест больше не грозил, голос звучал уныло и вид будущий натуральный маг имел несчастный, и Марилев его прекрасно понимал. Сам с трудом сохранял на лице требуемую случаем беспристрастность.
Когда женщина идёт ради мужчины на такой риск, причина может быть только одна — любовь. Лина просто воспользовалась Беликом, да и Марилевом тоже, чтобы помочь скрыться предмету своей страсти, а значит, все её улыбки пусты.
Часа не прошло, как договаривались вести честную борьбу за сердце красавицы и оказалось, что сокровище это уже принадлежит другому. Беглому разбойнику. Женщины — странные существа.
Валлан дал знак своим людям, и все четверо выкатились из общего зала постоялого двора. Помимо участников недавнего представления здесь никого не было: то ли посетители ушли в сарай, где происходило представление, то ли стражники разогнали заранее ненужных свидетелей. Если правдой было последнее, то поступить так оказалось благоразумно.
Марилев посмотрел на Лину, и Белик сделал то же самое. Лицедейка словно сломалась, когда стражники ушли. Она почти упала на лавку и закрыла лицо дрожащими ладонями.
Прекрасно понимая, что она, скорее всего, играет, и не так уж устрашена, Марилев всё же бросился к ней, чтобы утешить. Белик оказался ещё проворнее. Оба участливо склонились, не зная, что тут можно сказать или сделать.
— Я боялась, что они меня схватят.
Голос дрожал тоже и звучал хрипло. Пожалуй, Лина не притворялась, а правда, была изрядно напугана.
— Читалось такое намерение на физиономии этого господина, — подтвердил Марилев, — но он неглуп и понимает, что проку в том мало, а позор может всплыть. Скорее всего, он возьмёт других стражников, из тех, кого ты не знаешь в лицо, и приставит следить за тобой. Он понимает, что твой возлюбленный не выдержит долгой разлуки и даст о себе знать, тогда они его и схватят.
Лина подняла голову. Из глаз катились настоящие, а не бутафорские слёзы.
— Я обманула вас обоих, вы, должно быть, сердиты на меня?
— Ты спасала друга, а это многое значит.
Марилев примолк, надеясь услышать в ответ, что беглец никакой не возлюбленный, а брат или другой
— Мы помолвлены, — сказала она и разрыдалась.
Белик повесил голову, и выглядел весьма уныло. Марилев понимал, что смотрится не лучше. Двое обманутых в своих надеждах воздыхателей, они если и не были смешны, то заслуживали сожалений.
— Лина, давай, мы проводим в комнату, там ты сможешь умыться и отдохнуть, — предложил Белик.
Она согласилась и благодарно оперлась на его руку. Марилев шагнул было следом, но едва не наткнулся на Ирре, тихо стоявшую рядом. Со стыдом он сообразил, что чуть не забыл о ней, и уныние сменилось досадой. Так неловко всё сложилось, что хоть плач.
— Пойдём, — сказал он подопечной и невольно вздохнул.
Она смотрела странно, словно и сочувствовала от души и одновременно злилась, но Марилев сейчас просто не в силах был разбираться ещё и в этих оттенках. Поднялись наверх, и он осмотрел её комнату и проверил прочность запоров на окошке и крепость дверного засова, прежде чем впустить Ирре. Когда щёлкнула щеколда, становясь на место, он вошёл в свою комнату и без сил опустился на лавку у двери.
Так много всего случилось, что хотелось только одного: ни о чём не думать. Вода ещё не остыла, и он умылся, чувствуя себя не человеком, а куклой, из тех, что показывают в балаганах. Казалось, каждый сустав скрипит, как у несмазанной деревяшки.
Актёрский костюм он снял и сложил аккуратно, чтобы завтра отдать владельцу труппы. Играть спектакли больше не тянуло. Марилев, наверное, страдал бы, не будь утомлён, а так всё, на что хватило сил, это добраться до постели. Правда, положить рядом меч он не забыл. Настоящий, а не бутафорский.
Среди ночи или уже под утро его как подбросило, подумал, вдруг, что Ирре опять тайком удрала, кто знает, как подействовали на неё события последних дней. Накинув одежду, выскочил в коридор и остановился у её двери, чувствуя себя очень глупо. Постучать, а если она спит и не помышляет о бегстве? Как он будет выглядеть с нежданной проверкой? Да всё равно как, лишь бы с ней всё было в порядке.
Условный стук они на всякий случай обговорили ещё в корпусе. Марилев быстро выбил нужную дробь и замер, прислушиваясь. В комнате царила тишина: ни шороха, ни вздоха — и остатки дремотного оцепенения слетели мигом. Марилев поднял руку, чтобы повторить сигнал, но тут донеслась изнутри слабая возня, а потом почти бесшумные шаги босых ног.
Тихий чуть хриплый со сна голос назвал его по имени, и от этого расползлось по телу сладкое умиротворение.
— Да, это я, — стараясь говорить ворчливо и равнодушно, откликнулся Марилев. — У тебя там всё в порядке?
— Я сплю. Уже пора вставать?
— Извини, просто послышался шум и решил проверить. Ещё рано. Внизу на кухне не гремят посудой.
Марилев подумал с досадой, что запутался, выдумывая непонятные тревоги. На постоялом дворе царила тишина, но Ирре к пустым словам не придралась. Босые ноги прошлёпали обратно к постели, захрустел соломой матрас.