Горе от богатства
Шрифт:
Корабль снова опасно накренился на бок. Александр не стал дожидаться, пока девушка скроется в люке, и направился к своей каюте.
– Минуточку, сэр! – крикнул ему офицер, осторожно, боком приближаясь к юноше.
Александр откровенно обрадовался его помощи.
– Неподходящая погода для прогулки, сэр, – произнес несколько укоризненно его спаситель. – Держитесь за меня покрепче, я отведу вас в каюту.
В этой ситуации не следовало высокомерно отказываться от помощи. Александр ухватился за офицера и с опозданием вспомнил, что не знаком со статистикой погибших пассажиров на кораблях компании «Кунард».
Корабль продолжало кидать с боку на бок. В относительной
Тогда он думал об отце, о его одержимости заполучить в невестки особу, родовитость которой навсегда бы стерла из памяти общества воспоминания о низком происхождении Сандора Каролиса. Александр смотрел в тот миг на нижнюю палубу, отведенную для эмигрантов.
Он чуть не задохнулся от радости, будто пелена спала с его глаз. Ну конечно! Это же так просто! Так очевидно! Решение было прямо перед ним. Отец надеялся, что сумеет разлучить егс с Дженеврой и навязать более подходящую, знатную невесту. А он, Александр, обеспечит отцу невестку прямо противоположную всем его устремлениям, амбициям и замыслам.
Александр радостно соскочил с кровати и погрозил кулаком невидимому противнику. Он отплатит отцу его же монетой. Он женится на такой девушке, рядом с которой Дженевра показалась бы отцу английской принцессой, на девушке, брак с которой навсегда закроет перед отцом двери общества и его не cnacyт никакие миллионы. Александр усмехнулся, потом расхохотался. Он женится на девушке, которая воплощает собой все, что презирает нью-йоркская знать. Прежде всего, надо убедиться, что девушка католичка. Одно это послужит прочной гарантией того, что двери общества, состоящего из потомков голландских переселенцев-протестантов, закроются перед ним. Он женится на девушке без образования и воспитания, национальность которой – синоним нищеты и батрачества. Он женится на девушке из тех, кого его камердинер назвал «рванью», на одной из ирландских девушек, которые плывут на «Скотий».
К вечеру ветер утих, океан немного успокоился. Александр был вне себя от радости, что придумал, как отомстить отцу. Он даже принял приглашение капитана отобедать с ним, которое до сих пор отклонял.
– Часто ли вам приходится совершать во время плавания свадебные обряды? – спросил он капитана за обедом.
– Раз или два в год, – ответил капитан Нейлз, не проявляя интереса к теме. – Дамы находят это очень романтичным.
– А приходилось ли вам сочетать браком пассажиров не только по протестантскому, но и по католическому обряду?
Капитан усмехнулся.
– Нет. Католики предпочитают, чтобы их венчал католический священник.
Александр отпил немного вина и спросил:
– На «Скотий» есть священнослужитель-католик?
Наконец капитан Нейлз понял, что Александр задает вопросы не из праздного любопытства.
– В первом классе нет. В четвертом, возможно. Почему вас это интересует, мистер Каролис?
Александр, наследник богатейшего человека в Нью-Йорке и самый завидный жених в Америке, безмятежно улыбнулся ему:
– Потому что во время плавания я собираюсь жениться на католичке. Если вы поручите своему помощнику выяснить, есть ли на борту католический священник, буду вам очень признателен.
На следующее утро Александр медленно прогуливался на корме, откуда было видно забитую эмигрантами нижнюю палубу. Одна из этих вшивых девиц скоро переживет потрясение, которое ей никогда не забыть. Он преобразит все ее будущее, потому что даже после того, как она выполнит свою роль и приведет
Океан совсем успокоился, и крошечное пространство на нижней палубе опять заполнилось пассажирами. Прошедшие четыре дня Александр подолгу смотрел вниз, не различая лиц. Теперь он придирчиво всматривался в каждую женщину. Они представляли жалкое зрелище. Стоял июль, но от воды тянуло холодом. Ни на одной из женщин не было теплых вещей. Они спасались от холода, кутаясь в домотканые платки, но и платки были далеко не у всех. Несмотря на нескончаемую стирку в ведрах с морской водой, вид у женщин был до отвращения грязный и запущенный. Александр вспомнил, каким смрадом тянуло от них, когда они оказались рядом в порту, и содрогнулся. Если он выбрал такую месть для отца, это должен быть не фиктивный брак, который отец мог бы легко аннулировать, а самый настоящий, с брачными отношениями. Такая перспектива ужаснула Александра.
Он заскрежетал зубами и еще раз посмотрел на измученные лица, выискивая хоть одну молодую женщину без ребенка на руках, которую он мог, пусть с натяжкой, представить рядом с собой в постели. Множество женских лиц было перед ним обветренных, истощенных, с желтыми гнилыми зубами и жидкими волосами.
– О Боже, – пробормотал Александр, – должна же быть хоть одна…
Он вспомнил девушку, оставшуюся накануне на палубе во время шторма, и воспрянул духом. Она тоже из эмигрантов, но, по крайней мере, чистая и опрятная. Он вспомнил ее блестящие черные волосы, собранные в тяжелый узел на затылке, голубые глаза в оправе пушистых ресниц, нежную кожу. Он поискал ее глазами, но не увидел. Александр прождал еще почти час в надежде, что она появится из трюмного люка. Он уже было решил, что придется самому спуститься вниз и войти в загон, отделявший пассажиров четвертого класса от остальной части корабля. Он оттягивал это неприятное мгновение, моля Бога, чтобы девушка появилась, зная, что уже через пять минут пребывания в трюме не сможет справиться с тошнотой. Когда он уже совсем отчаялся и собрался с духом, чтобы поискать ее в трюме, она поднялась на палубу с ребенком на руках.
Александр был безмерно разочарован. Он следил, как она пробивалась сквозь толпу попутчиков в поисках свободного места. Ее темно-синее, почти черное платье было вполне прилично, нигде не порвано, а ребенок у нее на руках был одет в какие-то жалкие лохмотья. Александр воспрянул духом. По ее виду можно уверенно сказать, что она не стала бы заботиться сначала о себе, а потом о ребенке, будь она его матерью. Скорее всего, это не ее ребенок. С ожившей надеждой он наблюдал, как она нашла, наконец, свободное место и села. Вокруг была такая теснота, что он видел только ее затылок.
Он закусил губу и задумался, что предпринять дальше. Девушка находилась слишком далеко от него, чтобы ее можно было окликнуть, и, даже сиди она ближе, он не смог бы этого сделать, поскольку не знал, как ее зовут. Оставалось одно – спуститься к ней на нижнюю палубу. Он наклонился над перилами, соображая, как это сделать. Расстояние между палубами было не менее двадцати футов. Александр решил спуститься, соскользнув по стойке, поддерживающей верхнюю палубу. Стойка оказалась неподалеку. Александр ухватился за поручни, ловко перекинул тело и повис на руках, ногами нащупывая стойку. Он висел спиной к нижней палубе, но по раздавшимся крикам понял, что все взгляды устремились на него.