Горе от богатства
Шрифт:
Он швырнул измятую рубашку на пол и начал расстегивать ремень. Александр ждал этого мгновения весь день. Он даже раздевался сейчас не в своей гардеробной, а в спальне и отказался от помощи Тиля только потому, что начинал жалеть о каждой минуте, проведенной без Мауры. Он любил наблюдать, как она готовится ко сну. По его просьбе она часто отпускала Мириам и обходилась без ее помощи. Александру нравилось смотреть на прелестные округлости ее тела, когда она снимала одежду, нравилось наблюдать, как она расчесывает длинные черные волосы, ложится на высокую огромную кровать. А сейчас она испортила ему все настроение, он уже предвкушал их близость, а вместо этого она предлагает принять у них в доме какого-то нищего ирландца.
Маура сидела за туалетным столиком, не шевелясь.
– У Кирона прекрасные манеры, он всегда знает, что сказать… – сказала Маура угрожающе тихо.
Но Александр не заметил этого.
– Возможно, он и умеет вести себя и знает, что сказать на родине, в деревне, но уж, конечно, не в высшем обществе Нью-Йорка, не в моем доме!
– Ты шутишь! – вырвалось у Мауры.
Александр впервые заметил, что голос жены дрожит и не слушается ее.
– Ты просто устал и поэтому так говоришь. Вернемся к этому завтра.
Александр действительно устал, похороны измотали его душевно. Он долго не забудет унижения, которое испытал. Александр вскочил на ноги и пристально посмотрел на Мауру. При свете ламп его широкая грудь отливала золотом.
– Опомнись! Ты хочешь, чтобы наш ребенок стал изгоем?! Я завтра же поговорю с Джеймсом Гордоном Беннетом, объясню ему, что, когда мы вернулись в Нью-Йорк, я сказал репортерам неправду о твоем происхождении и национальности, просто пошутил, не подумав о последствиях, заставлю его напечатать в «Геральд» опровержение. Начиная с завтрашнего дня ты станешь англичанкой, протестанткой, и еще я попрошу Беннета придумать тебе подходящую биографию.
– Никогда! – Грудь Мауры вздымалась, глаза горели от гнева и возмущения. – Я ирландка и католичка и ничуть не стыжусь своей семьи и своего происхождения!
Александр обошел кровать и подошел к Мауре.
– Напрасно! Если ты будешь настаивать, свет тебя никогда не примет. Для всех ты останешься нищей иммигранткой, и твой ребенок тоже, пойми это!
Маура ударила Александра по лицу. Она вложила в эту пощечину всю свою силу.
Наступила тишина. Маура в ужасе смотрела, как на щеке у Александра проявляются отпечатки ее пальцев.
– Проклятие! – прохрипел Александр, его руки обхватили Мауру, а губы впились в ее губы с настойчивой требовательностью.
Маура не смогла бы сопротивляться его силе, даже если бы захотела, но она не хотела. Она хорошо понимала, почему Александр сказал эти обидные слова. Маура видела, как страдает он от того, что случилось сегодня на похоронах, от того, что свет отвергает его. С ее стороны было просто глупо надеяться, что Александр примет Кирона с распростертыми объятиями. Она хорошо понимала, что Александр не хочет с ней ссориться. Он хочет только любить ее, ласкать, целовать, обнимать. Именно этого жаждала и она сама.
Александр не стал просить прощения на следующее утро, да Маура и не ждала этого. Он уже попросил у нее прощения по-своему, как умел – он показал, как Маура нужна ему. Что касается Кирона, Александр между прочим бросил ей:
– Если у твоего знакомого будут сложности с работой, скажи мне. Я подыщу что-нибудь.
– Хорошо, – коротко ответила Маура.
Она полусидела-полулежала на постели среди многочисленных кружевных подушек, перед ней стоял поднос с завтраком. Александр, уже полностью одетый, со стаканом свежего апельсинового сока в руке, собирался на встречу с Лиэлом Кингстоном.
Маура с благодарностью улыбнулась ему. Она отлично понимала, чего стоило Александру предложить помощь Кирону. Для Александра это была огромная уступка ей, и Маура не собиралась начинать новую ссору. Она знала, что они могут поссориться, если она скажет Александру о своем намерении встретиться с Кироном. Лучше сделать это без его ведома. Можно договориться о встрече в одном из многочисленных ресторанов, которыми изобилует город, или на Юнион-плейс, или на углу Восточной 50-й улицы, где строится новый католический собор.
Александр допил сок, поставил стакан на поднос, наклонился и поцеловал Мауру.
– До свидания, – сказал он. Его рука скользнула по шелковой рубашке Мауры и замерла на еще совсем плоском животе.
Маура положила свою руку на руку Александра. Их ребенок. Интересно, какого цвета будут у него волосы – такие же иссиня-черные, как у Александра, или рыжеватые, как у всех ирландцев? Маура улыбнулась, она на мгновение представила, что будет, если их ребенок унаследует не только необузданный нрав Александра, но и ее ирландский характер.
Когда Александр наконец ушел, Маура перечитала письмо Кирона и написала ему ответ. Кирон остановился в доходном доме на улице, названия которой Маура никогда не слышала. Она сразу отбросила мысль встретиться с Кироном у него – вполне возможно, что посетителей женского пола там не жалуют.
В своем ответе она писала:
«Если сможешь встретиться со мной сегодня, буду ждать тебя на углу Пятой авеню и Восточной 50-й улицы в два часа. Если ты не сможешь прийти в это время, буду ждать тебя там в тот же час каждый день, пока мы не встретимся. Не дождусь встречи с тобой!
Очень люблю тебя, Маура».
Она отослала письмо на адрес Кирона с посыльным. Час спустя он вернулся с ответом. Кирон коротко написал:
«Конечно. А пока я буду ждать тебя, положу свой камень в стену собора Святого Патрика».
Маура звонко рассмеялась. Не успел Кирон приехать, а уже знает о том, что в городе строится католический собор, и сразу понял, почему Маура выбрала именно это место для встречи двух выходцев из Ирландии.
Маура попросила кучера высадить ее на Восточной 48-й улице. Она прекрасно знала, что Кирон лопнет от смеха при виде безвкусного, вычурного экипажа Каролисов с сомнительного происхождения гербами и с ливрейными лакеями на запятках.