Горец-дикарь
Шрифт:
– И скоро оно может стать еще хуже, – прорычал Моррисом. Лукас мгновенно очутился перед ним, схватил рукой его за горло и приподнял на несколько дюймов над землей. Моррисон прохрипел что-то ненатурально-высоким голосом.
– Если ты хочешь опять дышать, то предлагаю просто рассказать мне, где она находится, – сказал Лукас. Увидев, что Моррисон все еще колеблется, он со всего размаху ударил его о стену.
– Ее нет, – еле смог выдавить из себя тот.
Патрик, Робби и Уильям окружили Лукаса и его жертву.
– Не думаю, что если ты задушишь его, это принесет нам пользу, – спокойно
– Это может принести, пользу мне, – сказал Лукас голосом, больше похожим на рычание какого-то большого животного.
Уильям слегка коснулся его плеча.
– Только до тех пор, пока тебя не повесят.
Лукас закрыл глаза и глубоко, медленно вдохнул в себя воздух, стараясь совладать с яростью и страхом, которые заставили его поступать так по-варварски. Один за другим он убрал пальцы с горла Моррисона, и тот рухнул на землю, делая судорожные попытки отдышаться. Немного остыв, Лукас отругал себя за столь жестокое поведение. Теперь им всем придется подождать, прежде чем Моррисон сможет заговорить. Он не чувствовал угрызений совести за то, что сделал, просто некоторое сожаление, что не догадался прежде получить от хозяина дома все необходимые ему сведения.
– Он приказал мне пойти к Ранальду и привести его сюда, – заговорил Сорли, указывая на Моррисона. Тому пришлось собрать всю свою силу, чтобы бросить па Сорли пылающий злобой взгляд.
– В тебе, Сорли, всегда было слишком много трусости, – сказал ему Мэтью после того, как коротко представился Лукасу, единственному тут человеку, который его не знал. После этих слов Сорли набросился на него, но Мэтью ловко схватил его за запястье левой руки, останавливая тяжелый кулак, что был нацелен ему в голову. После этого он нанес ему молниеносный удар в челюсть правой рукой, и Сорли свалился на пол.
– Чистая работа, Мэтью, – сказал Брок.
– Старина, я потому не дерусь, что не вижу в этом смысла, а не потому, что не знаю, как это делать.
– Смысл в драке был год назад, когда прошел слух, что убили дочь вашего близкого друга, – отрезал Лукас.
– Но нам сообщили, что она сама убила себя, потому что вы бросили ее, – спокойно парировал Мэтью.
– Я никогда не верил в это, – сказал Малькольм, садясь с помощью Уильяма на лавку. – Я твердил вам об этом, но никто не стал меня даже слушать. И тогда я поступил как трус – прекратил об этом напоминать.
– Нет, вы не трус, Малькольм, – сказал Мэтью. – Вы просто ученый, а не воин. Таково ваше предназначение. Вы попросили у Моррисона бухгалтерские книги, показав ему, что вы заподозрили неладное. Мы с Броком давно думали, уж не ворует ли он, но у нас не хватило духу открыто сказать ему об этом. А у вас хватило. – Он посмотрел на Лукаса. – Да, нам следовало что-то предпринять. Но единственное, что мы реально делали, – это никому не позволяли объявить Данлохан своей собственностью. Нам всем казалось – что-то идет не так. – Тут Мэтью перевел взгляд на Моррисона и Сорли и продолжил: – Но теперь мне понятно, что некоторые из нас соглашались с таким положением дел, чтобы по-прежнему распоряжаться кошельком, в который уже запустили свои жадные лапы.
– Мы сможем обсудить это позже, – сказал Лукас. – Значит, Кэтрин
Малькольм кивнул и поморщился.
– Да, это так. Он забрал ее в Данлохан. Не знаю, как долго она там продержится.
– Ранальд попытается использовать ее, чтобы заманить меня в ловушку. Я намерен вырвать приманку из его грязных рук, а потом положить конец угрозе, что исходит от него, – как и следовало поступить много месяцев назад. – Лукас развернулся, подавляя в себе желание наказать всех этих людей за то, что пришлось вытерпеть Кэтрин, и вышел из комнаты.
Уильям посмотрел на оставшихся людей. Все члены совета стояли нахмурившись, и по лицам некоторых из них было видно, что они полны глубокого раскаяния. Он покачал головой и сказал Малькольму:
– Ты, Мэтью и Брок будете следить за этими двумя ворами. Когда мы покончим с другими делами, то придем за ними. – Он поспешил вслед за Лукасом, полагая, что тому явно нужен человеке ясной головой, который сможет удержать его от слишком поспешных и непродуманных действий, что могут в итоге стоить ему жизни.
Глава 14
У нее так сильно болела голова и стучало в висках, что Кэтрин не сомневалась – еще немного, и ее стошнит. Ей было невмоготу открыть глаза, веки не слушались. Телом Кэтрин ощущала, что лежит на каком-то подобии стола. Чтобы хоть немного уменьшить боль, она заставляла себя не двигаться, несмотря на внутренний голос, который громко кричал ей, что надо немедленно встать и броситься бежать отсюда так быстро, как только она может. Кэтрин пришлось хорошенько напрячь память, чтобы осознать наконец, почему она себя так чувствовала.
Ее предали. Один из людей, которому доверял ее отец, которого считал своим другом, отдал ее в руки Ранальду. Кэтрин не сильно удивилась, когда узнала, что кое-кто из ее опекунов крадет деньги из казны Данлохана. Она догадывалась о воровстве, но все же была расстроена и поражена этим. Ей Оставалось от всего сердца надеяться, что она выживет и еще заглянет в эти бухгалтерские книги, чтобы точно узнать, сколько денег у нее украли.
Чья-то рука так крепко схватила ее за плечо, что Кэтрин почувствовала, как длинные, острые ногти проникли сквозь одежду и вонзились в кожу. Ее затрясли, и к ней вновь вернулись все болезненные ощущения, которые она только что смогла подавить одной лишь силой воли. Заднюю стенку горла будто обожгло огнем, и Кэтрин закашлялась. Это был верный знак того, что ее сейчас стошнит. Она опять попыталась справиться с подкатывавшейся дурнотой. Все, что ей сейчас надо было делать, – это лежать без движения и дышать медленно и глубоко. Тогда тошнота обязательно пройдет.
– Я знаю, что ты не спишь. Открой глаза! Сейчас же!
Та рука вновь бесцеремонно затрясла ее, на этот раз еще более грубо. Резкий голос отдавался в висках, усиливая головную боль. Кэтрин проиграла битву с тошнотой. Она быстро нащупала край того, на чем лежала, потом наклонилась вниз, и ей стало так плохо, что на некоторое время мир вокруг перестал для нее существовать. Только когда приступ рвоты начал понемногу спадать, Кэтрин услышала рядом с собой низкий, злобный смех мужчины и женский голос, изрыгающий ругательства.