Горец IV
Шрифт:
Количество клеймор. Число кавалерийских пик. Даже число презренных мушкетов — тоже учитывается!
Нынешние старики еще помнят: когда были детьми, — рассказывали им деды, как они — деды — в молодости владели секирами. Но любое воинское искусство забывается, если стоят за ним только предания, а не живые мастера.
Так что даже странно, где сумел найти Джемс знатока секирного боя…
Ныне — алебарды в ходу. Алебарда секире действительно чем-то сродни. Но родня они не близкая.
Алебарда —
К тому же это оружие, по сути, не предусматривает поединка. Редко-редко сходятся в бою воины с алебардой против алебарды.
В основном — пеший против конного применяет ее. А так как кавалерист ныне почти всегда облачен в доспехи — то широко используется крюк на обухе. Чтобы, зацепив, сдернуть с седла.
И узкий копейный наконечник тоже часто используют. Чтобы вонзить его рыцарю в стыки лат.
А вот секирное лезвие — куда реже применяется. И нет обычно у алебардщиков достаточного навыка рубки им.
Все это отнюдь не волновало Дункана. Он был спокоен.
Потому что стараниями Конана он давно уже миновал ту ступень боевого мастерства, где требуются «навыки» как таковые. И тип оружия — для него тоже не важен был.
Столь уверен в себе был Дункан, что это помешало ему заметить: его Учитель сейчас не может похвастать таким же спокойствием…
Говорили в старину: только Мастер может одолеть Мастера.
36
Для боя отвели отдельный зал.
Не принято было делать из таких боев публичное зрелище.
Однако и в полной тайне хранить их — тоже не принято было.
Поэтому, кроме короля, занявшего почетное место, вдоль одной из стен этого зала выстроились человек пятнадцать. Латники из числа охраны, придворные…
Ни одного хайлендера не было видно среди них. Впрочем, где-то в заднем ряду, кажется, стоял какой-то старик в клетчатом килте.
Вот именно — кажется… Не разглядеть сквозь живую стену придворных.
Конану не пришлось смешиваться с этой толпой. Ему дворцовый церемониймейстер определил место рядом с креслом короля, справа от подлокотника.
Ну естественно: он ведь спутник того, кто будет сейчас участвовать в схватке…
Место это было престижным, но оно не давало полной Конану возможности свободно перемещаться по залу.
А сойти с него — значило уж очень явно нарушить этикет.
Столь демонстративное нарушение не пошло бы на пользу ни ему, ни Дункану.
Поэтому, хотя Конан сразу ощутил, что присутствие чужой ауры усилилось — со своего места он не смог определить ее точный источник… В данном случае это было очень сложно.
Они вошли в зал из двух противоположных дверей — Дункан и назначенный ему противник. Каждый нес на плече боевую секиру.
Старинную секиру, с топорищем в полтора ярда, для двуручного захвата. А по лезвию были вычеканены руны — такие же, как на древних камнях.
Видно, никак не желают руны отпустить от себя Дункана Мак-Лауда. Всегда появляются они в самые опасные моменты его жизни.
Вошли они в зал — и сразу бросились друг к другу, занося древнее оружие. И закружилась перед глазами зрителей карусель боя…
Противник — имя его так и не было названо — был на полторы головы выше Дункана. И широкий разворот плеч его бугрился глыбами чудовищных мышц.
И вместе с тем какая-то неуловимая плавность и мягкость сквозила в каждом его движении. Мягкость, столь не свойственная обычно этаким гигантам.
Не бык, а тигр…
Что-то странно знакомое различил Дункан в манере перемещений, атак и уклонов своего врага. Но не сразу смог он распознать, что именно.
Эту странность Конан тоже уловил почти сразу. И уж он-то сумел тут же определить ее источник…
Не от второго ли из бойцов исходит аура бессмертия?
И хотя поединщики кружили по залу, постоянно меняясь местами, Конан все же сумел вскоре «нащупать» ауру того из них, который его интересовал.
И понял, что все — не так просто…
Смертен был этот единоборец. Смертен наверняка и безо всяких оговорок.
Раны у него должны затягиваться с не большей легкостью, чем у обычного человека. И срок его жизни — обычен. Но…
В том-то и дело — «но»!
Но сражался он так, как только бессмертным дано сражаться. Значит, если не он сам, то его Учитель…
Эту мысль Конан не успел додумать до конца. Ведь и сам он тоже был Учителем — следовательно, должен был следить за своим учеником.
А ход боя сейчас резко изменился.
Впервые за долгий срок Дункан встретил равного себе противника. Вернее, почти равного.
Почти…
Сумел ли он подобрать ключ к Мастеру секиры или в дело вступила усталость, гораздо скорее одолевающая смертных, чем бессмертных, — но с определенного момента бой стал походить уже не на схватку за жизнь, а на игру в кошки-мышки.
Кошкой был Дункан. Мышкой — его безымянный противник.
Если, конечно, возможна мышь, превосходящая ростом кота…
Взмах — и Мастер Секиры, встретив на своем пути пустоту, падает, увлеченный силой удара. Падает, как хорошо тренированный человек, перекатывается — и вот уже снова на ногах.
Потом — еще раз удалось ему упасть так, чтобы сразу подняться. И еще один раз.
А вот на четвертый раз, поднимаясь, он увидел занесенную прямо над ним секиру. И понял, что любое движение будет стоить ему жизни.