Горечь победы
Шрифт:
Грассер пожал плечами:
– Он мне помог бежать и согласился довести до окрестностей Тазен-Кале. Если бы не Мовсар, я бы снова попал в руки федералов.
Молодой спросил:
– А ты не видел двоих мужчин поблизости? Одеты в гражданскую одежду, с рюкзаками…
Пауль покачал головой, чутко прислушиваясь к звукам за стенами пещеры:
– Да нет. Вот федералов видели. Мы едва успели спрятаться, а потом Мовсар меня сюда привел. Сказал, что ночь пересидим здесь. Что-то случилось?
Они заговорили по-чеченски, но даже не зная языка Пауль догадался, что они спорили, стоит сказать немцу о своих пропавших приятелях или нет. В конце концов сошлись на чем-то и все тот же молодой чеченец заговорил:
– Двое наших друзей отправились на час раньше, чем мы и пропали.
Грассер помолчал, потом вздохнул:
– Надеюсь, что с ними ничего плохого не случилось.
Слова прозвучали искренне и молодой улыбнулся:
– Доку будет рад увидеть тебя!
– А кто это, Доку?
– Наш полевой командир, Доку Исрапилов. Настоящий борец против русских! К нам приезжал журналист из Англии и долго говорил с ним…
Пауль внутренне вздрогнул: «Вот и налетел я на того, кого меньше всего желал видеть. Теперь надо быть вдвойне осторожным и следить за каждым словом. Не дай бог, если Исрапилов догадается, кто я». От Беслана Сидаева он уже слышал о страшных пытках, каким подвергал Доку пленных русских солдат и офицеров. По спине пронесся мороз. Журналист зябко передернул плечами и повернулся к огню спиной. Жар от огня мгновенно проник под куртку. Озноб прошел, а вместе с ним и чувство тревоги.
От входа раздался шум шагов. Оба чеченца схватились за автоматы, но это оказались Теймураз и Мовсар. Бросив охапки сучьев возле костра, они снова направились за дровами. У костра до самого их появления царило молчание. Грассер откровенно наслаждался теплом, поворачиваясь то одним боком, то другим. Влезшие с новыми охапками сучьев омоновец и бандит присели рядом с огнем. Лица обоих были спокойны. Темрикоев предложил:
– Пауль, ложись отдыхать. Завтра рано встанем и двинемся дальше…
Чеченец со шрамом возразил:
– Это куда вы намерены пойти? Вы идете с нами!
Боевики не успели и опомниться, а автомат омоновца уже смотрел на них черным зрачком. Мовсар держал его на коленях, но боевики видели, что очередь мгновенно достанет их всех, если дернутся. Воспользоваться своими автоматами они просто не успели. Темрикоев четко произнес:
– В общем так, вы идете своей дорогой, а мы пойдем своей. Я обещал Паулю довести его до Абу-Идриса и я его доведу.
Теймураз настороженно спросил, не сводя глаз с черной точки:
– Ты знаешь, где он?
Мовсар кивнул:
– Конечно. В распадке под Тазен-Кале. Сводка поступила пару дней назад, да у нас сил маловато…
– Шамиль убьет тебя!
– Это мы еще посмотрим. Вдруг я ему пригожусь?
Боевики переглянулись. Омоновец держался слишком уверенно и стрелять по ним явно не собирался. Мало того, он преспокойно отложил автомат в сторону. Троица заколебалась, не зная, что им делать. Грассер подтянул к себе сумку. Вынув кинокамеру и видеокамеру, аккуратно положил возле валуна в тень, чтоб не нагревались, а сам, используя камень как теплоотражатель, подсунул сумку под бок и приготовился поспать, незаметно переглянувшись с Темрикоевым. По его взгляду понял, что тот спать не собирается.
Немного посидев, журналист закрыл глаза и заснул. Часа через три он проснулся от холода. Мовсар не спал. Один из боевиков сидел у костра и клевал носом. Пауль осторожно дотронулся до руки обретенного брата и когда тот среагировал, прикрыл глаза. Омоновец понял и подвинул к нему автомат. Грассер отрицательно покачал головой. Темрикоев кивнул и мгновенно заснул, привалившись к камню рядом. Журналист сделал вид, что проснулся и подкинул несколько сучков на угли. Передернул плечами, делая вид, что озяб.
Чеченец какое-то время наблюдал за ним, а потом, как заметил Пауль, снова задремал. Дело двигалось к утру. Сон сомкнул веки журналиста раньше, чем он успел понять, что засыпает. Голова упала на грудь. Пять мужчин проснулись практически одновременно. Вход в пещеру стал серым. Ночь отступила. Костер почти догорел. Ярко красные угли немного рассеивали темноту в отводке. Мовсар кинул на них остатки хвороста, а потом сходил за новой партией сучьев. Теймураз не пошел с ним.
Омоновец на этот раз вернулся быстро. Швырнул все принесенные сучья на угли и раздул огонь. Блики пламени вскоре вновь заплясали по сводам пещеры. Ее временные обитатели придвинулись к огню, стараясь отогреться от холода ночи. Мовсар вытащил из сумки последнюю лепешку. Снова предложил боевикам, но те вновь отказались. Тогда он разломил ее пополам. Достал два последних помидора и протянул Грассеру:
– Перекуси. Нам далеко еще идти. Пока рано, надо успеть уйти отсюда подальше…
Пауль благодарно посмотрел на брата и принялся за еду. Быстро поели. Два беглеца и боевики внимательно смотрели друг на друга. Никто не хотел начинать разговор первым. Темрикоев встал. Поднял автомат, небрежно закинув его на широкое плечо. На левое плечо закинул сумку и посмотрел на Грассера:
– Ладно, Пауль, нам пора. До Агишбатоя несколько часов тащиться, да еще постараться надо, чтобы никому на глаза не попасть.
Чеченец со шрамом вполне спокойно спросил:
– Мовсар, ты к Абу-Идрису направляешься?
Омоновец кивнул:
– Я дал слово довести и я доведу. Ты же меня не первый год знаешь…
Теймураз перехватил удивленный взгляд немца и пояснил:
– Росли вместе и в первую чеченскую вместе были. – Указав рукой на изуродованную щеку, добавил: – Если бы не он, погиб бы. Вынес на себе, раненый… – Неожиданно для всех четко и громко добавил: – Мовсар, не ходи к Шамилю! Он совсем озверел, собирается к ноябрю всех жителей из Тазен-Кале выселить. Не думает о том, куда они пойдут в холод!