Горечь победы

Рябикина Любовь

– Не успели заделать к нашему счастью! Тут авария с газом произошла. Я первым…

Скользнул в яму, дернув ногами в берцах. Из темноты появилась рука. Омоновец манил немца за собой и Пауль послушался. Обдирая плечи о кирпичную кладку, проскочил через узкое пространство. Яркий солнечный свет снова на мгновение ослепил его, но глаза быстро привыкли и он увидел впереди бетонную стену, испещренную ямками от пуль. Сверху она была затянута колючей проволокой в несколько рядов, но в одном месте проволоки не оказалось.

До стены было не более сотни метров открытого пространства. Рядом белел свежий пенек и опилки. Поблизости никого не оказалось.

Чеченец подбежал к углу здания и выглянул. По всей видимости увиденное его вполне устраивало. Он вернулся к Грассеру и тихо сказал:

– Давай к стене…

Только тут Пауль заметил автомат в его руках. Журналист кинулся к забору. Темрикоев бежал за ним, постоянно оглядываясь. Немец подскочил и ловко ухватился руками за край плиты. Подтянулся и оказался наверху. Посмотрел на Мовсара и спрыгнул. Спаситель последовал за ним, через мгновение приземлившись рядом. Оба переглянулись и кинулись бежать вдоль забора. Чеченец неожиданно остановил его:

– Надо забрать твои вещи, да и мои тоже… – На недоуменный взгляд Пауля, пояснил: – Я их вынес…

Действительно, в густом бурьяне, буйно разросшемся на месте взорванного дома, находилась спортивная сумка Грассера. Даже камеры были на месте. Рядом лежала вторая сумка. Мовсар посмотрел на журналиста и сказал:

– Теперь нам надо держаться друг друга. Ты не знаешь местности.

– И куда мы пойдем?

– В Веденское ущелье. Надо добраться до Сержень-Юрта. Потом доберемся до Агишбатоя… – Немного помолчав, спросил: – Ты не соврал насчет клада?

Пауль покачал головой:

– Нет. Мой дед охранял его. Золото принадлежало Хасану Исрапилову.

Мовсар вздрогнул:

– Исрапилову?.. Тогда тебе не стоит попадать в руки Доку! Пошли…

Журналист решил довериться чеченцу. Выхода все равно не было. Спросил:

– Как тебя зовут?

Парень ответил уже на ходу:

– Мовсар Темрикоев…

Закинув сумки на плечи, они перемахнули через пустынную улицу и скрылись за развалинами, рискуя каждую минуту подорваться на заложенной мине или фугасе…

Фээсбэшник влетел в комнату к Канарису с криком:

– Сбежал! Чертов немец сбежал!

Из-за спины Солдатова, все еще разгуливающего в форме майора ОМОН, выглядывало растерянное лицо солдата, который не успел задержать его и доложить, как положено. Вагурин, который всего полчаса назад вновь лег поспать, встал и потянулся. Он был в пятнистой тенниске и брюках. Махнул рукой своему бойцу. Дверь сразу закрылась. Вновь сел на постель и принялся обуваться. Затем натянул пятнистую куртку на широкие плечи. Пригладил пятерней ершик волос и посмотрел на расстроенное лицо фэбса. Сквозь смачный зевок спросил:

– Как? С территории?..

Стрелок

плюхнулся на стул. В сердцах грохнул кулаком по столешнице:

– Один из омоновцев исчез вместе с ним. Судя по всему сговорились…

Канарис неожиданно расхохотался:

– Вот это номер! Сбежать средь бела дня прямо из расположения ОМОН. Ну, деятели! А ты куда смотрел?

– Я его в восемь на допрос вызывал…

Полковник сел за стол. Из графина налил воды в стакан. Напился. Оставшееся выплеснул на ладонь и протер лицо:

– Что-то узнал?

Солдатов молча наблюдал за ним. Хмуро ответил:

– Отказался говорить. Пришлось назад отправить. Через полтора часа решил снова вызвать, а его и след простыл…

Вагурин хмыкнул:

– Н-да… Это не с нашими говорить… Придавил – расколется… Кто-то что-то видел?

– Один из чеченцев говорит, что сержант Темрикоев зашел в здание тюрьмы без пяти девять.

– Как я понимаю, этот Темрикоев и исчез…

– Правильно понимаешь.

Канарис посмотрел на часы:

– Сейчас десять пятнадцать. Следовательно они могли уже исчезнуть из города. Это хуже. Откуда родом этот сержант, выяснил?

– Из Агишбатоя. Я его личное дело прихватил. Полковник Фазиев дал. В первую чеченскую против нас воевал. В эту кампанию успешно действовал против бывших дружков. Принимал участие в арестах и убивать убивал. Если он решил к боевикам вернуться – это для него гроб…

Полковник откинулся на спинку кресла. Закинул руки за голову и замер. Стрелок не стал его беспокоить, уже зная за приятелем такую особенность раздумывать. Вагурин резко расцепил руки, положил их на стол и уставился на Солдатова:

– В общем так. Я пока ни хрена понять не могу. Единственная версия – деньги! Наверняка немец пообещал ему крупную сумму. Ты не спрашивал, как этот Темрикоев к деньгам относился? Жаден?

Солдатов покачал головой:

– Я тоже об этом думал. Версия отпадает. Мовсар относится к деньгам спокойно. Тут что-то другое… Знаешь, что мне один парень сказал?

– Не тяни!

– Немец и Темрикоев глазами похожи, да и внешность, говорит, сходная.

Канарис вскочил из-за стола:

– Что?!? Покажи мне паспорт немца и дело этого омоновца, там наверняка есть фотка…

Стрелок вздохнул:

– Темрикоева могу показать, а вот немца не могу. Чеченец спер у меня сумку Грассера, ну и документы…

– Час от часу не легче! Тогда я точно ни хрена не пойму! – Полковник забегал по комнате, вслух размышляя: – Зачем бежать, если тебя все равно в посольство передадут и можно спокойно вернуться в Германию? Из-за репортажа? Маловероятно. Конечно, от своих ему влетит, но ведь не смертельно! Он же не дурак и должен понимать, что боевики, после того, как он у нас побывал, навряд ли предоставят ему что-то стоящее для съемки…