Гори, гори ясно
Шрифт:
— Катюш, — мягко позвал «манекен», усаженный на узкую кровать так, чтобы спина опиралась о стену. — Ты после работы с кем-то встречалась? Кто-то, может быть, тебя провожал?
— Не-ет, — расплылась в улыбке девушка. — Не-ет. Я дома!
«М-да, достучаться до разума будет непросто», — подумал и огляделся.
Чистенько, но бедненько, кажется, так говорится? Или наоборот? Не суть, было чисто (на контрасте с грязью в прихожей это бросалось в глаза) и бедно. Платяной шкаф, комод, стол с парой стульев видали если не царя-батюшку,
Подошел поближе, заглянул. Пустая, чистая посудина. Подхватил ее и выскочил за дверь. Ключи снова спрятал в карман.
Снова заскочил к себе, поручил Кошару сделать крепкого и сладкого чаю — в Катиной кружке сделать. Она и привычна, и меньше вопросов, если что.
— Я в магазин, — призадумался. — И в аптеку, пожалуй.
Когда к ссадинам и синякам добавлялись порезы (всякое случалось в моем веселом детстве), меня откармливали виноградом и гематогенками.
— Яблоко зерненое погляди там, — внес свою лепту насупленный Мал Тихомирыч. — Слыхал я, ладно оно для сотворения крови. Рдяное к рдяному, агась.
— Родия? — непонятно для меня переспросил Кошар. — И плод граната, яблока зерненого, и молнию лилово-рдяную, шаром летящую, так называли в давности. Вслушайся, к Роду звучание, а Род...
Парадник и овинник оба запрокинули головы вверх, к небу. Или, точнее будет сказать, к потолку, поскольку от неба нас отделяли несколько перекрытий и крыша.
— Крайне познавательно, спасибо, я пошел, — отсалютовал нечистикам и помчал за покупками.
Алая пелена за суетой и покупками сошла на нет, и обратно в Катину комнатушку я уже заходил спокойно. Выложил на стол содержимое пакетов, а чашку с чаем всучил придремавшей прямо в сидячем положении девушке. Растолкал ее перед этим, мне от спящей никаких ответов не добиться.
— Кать, постарайся, это важно, — попросил соседку, придерживая руку с кружкой, чтоб не пролила и не обожглась. — Ты с работы прямо домой поехала? Или где-то останавливалась? С кем-то говорила?
— Домой, домой, — замотала головой скрипачка. — Дома!
«В таком виде с ней каши не сваришь», — вздохнул и подсунул под нос девушки ватку с нашатырным спиртом.
Катя дернулась, чуть не расплескав питье, зато взгляд слегка прояснился.
— На чем ты добиралась до дома? — продолжил свой мягкий допрос. — Метро, автобус, маршрутка, такси?
— Машина... — глаза резко расширились. — Денег же нет! Сумочка?
Я указал ей на черный кошелек на шнурке, перекинутый наискось поверх блузки.
— Скрипка?! — взвилась Катя.
Ткнул пальцем в направлении футляра. Его я, разумеется, не бросил на лестничной клетке.
Девушка обмякла. Затем снова встряхнулась, свободной рукой начала рыться в сумочке, достала три или четыре сотенных купюры (точнее не разглядел), вздохнула с облегчением и убрала деньги обратно.
— А ты что здесь делаешь? — дошла очередь до наиболее резонного вопроса.
— Пытаюсь помочь, — ответил предельно честно. — Скажи, на работе не случилось ничего необычного? Тебя кто-нибудь о чем-нибудь просил? Пытался поцеловать или... потрогать?
Взглядом при этом скользил по ее шее, но следов от клыков не находил.
— Нет... Кажется, — она замялась. — А почему ты спрашиваешь?
— Кажется или нет? — с напором переспросил.
Катя недоуменно пожала плечами.
— Попробуем с другой стороны, — я начал понимать, что труд Крылова и Рыкова легким никак не назовешь. — Как называется место, где ты играешь?
Катюша озвучила название, которое я приведу, но искать не советую — вы такого не отыщете на картах города, ни современных, ни устаревших. Мифистика.
Сам не знаю, почему, но я вдруг резко вспомнил ночной разговор с Джо, когда я ему звонил, чтобы связаться с Хелен.
«Ночи, АБ! Утром, все утром!» — и вокально-инструментальное сопровождение на фоне голоса Женьки.
Он еще тогда упомянул «не ту» кондицию супруги.
«Что, если...» — воображаемые шестеренки в моей голове закрутились, я прямо-таки увидел их обороты.
Ночная жизнь Лены и Джо — раз. Кровавая диета немертвых — два. Музыка и прочий шум — три. Ночная работа Катюши — четыре.
Музицировать по ночам можно в фешенебельном ресторане. А можно...
«В клубе играем», — это как раз Катины слова.
Следующий вопрос я задал уже не скрипачке, а быстро (не иначе, на удачу) ответившей на вызов вурдалачке.
— Недоброго утра, Лен. Тебе что-нибудь говорит название «Мифистика»?
— Конечно, это наш... — жена Джо осеклась. — Стоп. Откуда ТЫ знаешь про клуб?
Пять. Пятый оборот. Щелчок. Попадание.
И почему-то голос в голове, озвучивавший для проката Брэда Питта: «Первое правило клуба — не упоминать о Бойцовском клубе».
— Про тот, что в скором времени красиво полыхнет ярким факелом? — съязвил в ответ. — М-м, я уже вижу эти живописные развалины и дымок над ними.
— Прекрати ерничать, а тем более — угрожать! — рявкнула в трубку Хелен. — Я спишу это на юношеский задор и дурость и не передам твои слова патриарху.
Я рассмеялся, чем вызвал удивленный и чуть испуганный взгляд Кати и явственно слышный зубной скрежет жены Джо.
— Вперед, беги с докладом, — напутствовал клыкастую. — Мчи. Глядишь, за выслугу получишь лишнюю шейку на покус. Или косточку дадут обглодать сахарную.
— Ты! — похоже, моя собеседница отодвинула от лица аппарат и устроила небольшой погром: грохот, стук и звон битого стекла я четко услыхал. — Так. Кратко и четко, изложи причину, по которой ты на меня взъелся. Еще позавчера мы вполне ладили, откуда такая резкая перемена? И, главное, не забудь сказать, чем тебе неугодно существование нашего клуба.