Гори, гори ясно!
Шрифт:
– Спиральный лабиринт, – приглушенным голосом сказал Костя.
– Так и должно быть? – шепотом спросила я, стараясь на всякий случай не касаться стен: кто знает, какие твари могут по ним ползать.
– В представлениях язычников вселенная состоит из ярусов – нижний мир, срединный и высший, – принялся объяснять специалист по древним захоронениям. – Могильные курганы сооружались в соответствии с этими представлениями. А пронизывает эти миры мировое древо Иггдрасиль, так что в центре кургана мы, скорее всего, найдем каменный столб, являющийся вертикальной осью всего комплекса.
Я шла за ребятами, стараясь отделаться от чувства, что за нами кто-то
Мне уже начало казаться, что спуску нет конца, стало тяжело дышать, а стены будто бы начали сближаться, грозя раздавить нас. «Наверное, это и есть клаустрофобия», – подумала я, но потом поняла, что проход и в самом деле сужается. Я уже открыла рот, чтобы предложить вернуться, как вдруг мы практически выпали в довольно большую камеру, точно такую же, как та, из которой начали свой спуск. И снова на выбор два варианта направлений дальнейшего продвижения вглубь кургана.
– Какие теперь будут предложения? – вкрадчиво спросила я, и сразу высказала свое. – Вернемся?
– Нет, только не теперь! – взволнованно возразил Костя. – Разве вы не понимаете, что мы в двух шагах от секрета кургана. Помните, что я говорил вам про ярусы? Мы сейчас в срединном мире! Надо сделать еще один переход, и мы в нижнем мире!
– А там Рюрик в золотом гробу! – зловещим голосом провыл Макс.
– И двенадцать верных витязей, – поежилась я. – Кстати, Костя, а эти двенадцать, что с ним остались, зимой от холода и голода умерли?
– Нет, не умерли, – отозвался Костя. – Согласно традиции, которая возникла на родине викингов, двенадцать воинов, давших клятву верности своему вождю, становились побратимами, и обязаны были отдать друг за друга жизнь. А также, в случае смерти своего лидера, сложить головы вместе с ним. Так что верные воины, которые всю зиму охраняли каменную насыпь с телом Рюрика, и перенесли его на место окончательного захоронения, были ритуально убиты и похоронены вместе с ним в том же кургане.
– Жестокая плата за верность, – поразился Макс.
– Клятва двенадцати считалась самой сильной и нерушимой, и они прекрасно знали, на что шли, – хладнокровно сообщил наш эксперт. – Кроме того, они свято верили, что отправятся вслед за своим вождем, прямиком в сияющие чертоги Вальхаллы.
Они-то знали, на что шли, а знает ли Костя? Он снова выбрал правый ход с той же бесшабашной уверенностью, с которой, верно, воины Рюрика приняли смерть, рассчитывая продолжить свое существование в бесконечных пирах и прочих наслаждениях Вальхаллы.
Мы с Максом двинулись за ним. Ход снова вел вниз, только на этот раз шел против часовой стрелки.
– Сейчас, сейчас, я чувствую, – нетерпеливо бормотал Костя, бодро спускаясь вприпрыжку. Я старалась не отставать. Ощущение холодного взгляда в спину стало невыносимым. Я практически уткнулась Максу носом в спину, и вновь спуск внезапно закончился. И что же? Перед нами опять была пещера с двумя проходами.
– Все, дальше не пойду, – решительно заявила я. – Так и заблудиться недолго. Кто знает, на какую глубину прорыт этот безумный муравейник.
– Костян, в самом деле, пойдем обратно, что-то и мне не по себе, – поддержал меня Макс. – Бестолковая прогулка получается. Я уже вообще не понимаю, как все эти туннели располагаются внутри холма. Это противоречит моему пониманию пространства.
– Мы просто выбрали не ту дверь, неужели непонятно, – раздраженно проворчал Костя. – Вернемся и проверим левый проход. Помните, что я говорил про лабиринт?
– Про заблудиться и сгинуть? Помню!
– Эх вы, – разочарованно протянул Костя. – С вами только зарницу в начальной школе проводить! Пойдем назад, попробую составить план кургана.
Поднявшись на уровень вверх, мы обнаружили, что не можем понять, какой ход должен вывести нас в первую камеру. Три прохода выглядели совершенно одинаково, а покружившись на месте в удивлении, мы уже не могли точно сказать, из какого только что пришли. Выбрав наудачу тот, что уводил в круговой подъем, мы вновь друг за дружкой прошли в каменный проем.
– Странно, – заметил Макс. – Мы же спускались по часовой стрелке, значит, подниматься должны против? А тоннель поворачивает направо.
Ответить ему никто не осмелился. Лишь когда вместо того, чтобы выйти к переходу наверх мы снова оказались в камере-распределителе с двумя проходами, которые вели вниз, Костя высказал свое мнение:
– Чертовщина какая-то.
С этого момента начался кромешный ад. Сначала мы еще бодрились, пытались шутить, убеждая себя, что это невозможно – заблудиться внутри небольшого холмика. Как могли, храбрились друг перед другом и скрывали свое беспокойство. Но когда счет переходам, тоннелям и пещерам потерялся, стало глупо не признавать очевидное. Мы заблудились и не можем выбраться. Костя запоздало дал команду погасить все фонари, кроме одного – батарейки уже начали садиться. Телефон был с собой только у меня, но толку от него не было никакого – мобильная сеть внутри холма отсутствовала. Мы пробовали стучать, но от этого начал осыпаться потолок. Лабиринт пещер и ходов оказался словно заколдованным. Макс оставил на одной из развилок каску, чтобы иметь ориентир, от которого можно было бы методично обследовать ходы, но больше мы к ней так ни разу и не вышли. Даже держаться направления вверх оказалось невозможным: ходы ныряли вниз вопреки всем законам логики и пространства. Погас один фонарик, через некоторое время другой. Я выключила телефон – батарейка была почти на нуле, и мы потеряли счет времени. Теперь его отмеряли жажда, голод и усталость.
7. ВЫХОД ЕСТЬ ВСЕГДА (ДАЖЕ КОГДА ЕГО НЕТ)
В конце концов, мы просто свалились с ног в очередной пещере. Снова переход за спиной, и два прохода перед нами. Дразнят призрачной возможностью того, что за одним из них кроется спасение. Последний фонарик постепенно угасает, скоро мы останемся в полной темноте. А еще страшно хочется пить. Спертый воздух песчаных туннелей оседал в пересохшем горле и делал жажду невыносимой, мы то и дело кашляли.
– Нам конец, – чуть слышно прошептал Макс, не решаясь произнести это в полный голос.
– Тебя когда хватятся? – мрачно поинтересовалась я.
– Не скоро, – вздохнул он. – Я вчера вечером родителям позвонил и сказал, что мы задержимся. А то, что здесь со связью перебои, они в курсе.
– Коля считает, что мы еще вчера в город вернулись, – обреченно призналась я. – А для родителей я в отпуск уехала.
– А я не привык ни перед кем отчитываться, – прозвучал резкий голос Кости.
Мы с Максом осеклись, зато заскулил молчавший до этого Шарик. Тонко, тоскливо и безнадежно. Это звучало жутко, я никогда еще не слышала, чтобы он так скулил.