Горькая услада
Шрифт:
Эшли постарался отогнать от себя эту мысль — не все ли равно, кто она, в конце концов — и принялся с удвоенным вниманием следить за происшествием. Но, по-видимому, инцидент был улажен, толпа рассеялась, элегантные молодые люди, сняв шляпы, любезно раскланялись с дамами, а великая артистка и девушка мило улыбались им. Девушка взяла Фернанду под руку и повернулась так, что ее лицо оказалось как раз в поле зрения Эшли.
Теперь он сразу узнал ее: эта девушка была дочь Маркуса Дина. Эшли видел ее мельком в тот день, когда он и Родней
Так, значит, она теперь в Париже с Фернандой? Его лицо омрачилось: во всяком случае, хорошо то, что Родней сейчас недосягаем для нее.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
В вагоне было очень жарко, и Додо приехала в Париж совершенно обессиленная. Изнемогая от усталости, она кое-как добралась до отеля и почти без чувств упала на диван. Она несколько раз падала в обморок, и Сильвия, охваченная отчаянием, позвонила Фернанде тотчас же, как только они вошли в номер.
Ей ответили, что мадам поехала на бега.
Вечером Фернанда пришла к ним.
Додо подняла свое измученное, грустное лицо и сказала:
— Фернанда, ради Бога, спаси меня. Я должна остаться одна. Забери Сильвию к себе, хотя бы до тех пор, пока я приду в себя, осмотрюсь. Теперь я совершенно не в состоянии выносить ее присутствие, один вид ее изводит меня.
— Хорошо, я возьму девочку к себе… Успокойся, дорогая! — мягко сказала Фернанда.
Со странным предчувствием беды она положила свою унизанную кольцами руку на пылающий лоб Додо и со страхом почувствовала, что он жжет ее ладонь. Она подошла к телефону и вызвала своего врача. Поль Васси был очень популярен в артистическом мире Париже: он в равной степени был другом каждой маленькой актрисы и каждой знаменитости. С тех, кто мог платить, он спрашивал огромные суммы за свои посещения, с бедных — не брал ничего.
Ему было около сорока пяти лет; он отличался очень высоким ростом и производил впечатление необычайно сильного и веселого человека. Огненно-рыжие волосы и светлые глаза выдавали его ирландское происхождение (мать была родом из Ирландии); в общем, у него была очень привлекательная и, вместе с тем, безобразная внешность боксера. Кроме своих многочисленных достоинств, Васси был наделен от природы терпением, которое было ему так необходимо в его профессии.
Войдя в комнату Додо, он сел рядом с ней и, держа в своей холодной сильной руке ее горячую руку, принялся осторожно расспрашивать ее.
Когда она кончила, он сказал:
— У меня есть лечебница в Пасси. Я отвезу вас туда.
Додо была по-прежнему равнодушна ко всему и ничего не ответила. Васси принялся собирать ее вещи. Фернанда пудрилась перед зеркалом.
— Послушайте, Фернанда, почему вы стоите без дела? — шутливо сказал Васси. Она рассмеялась и принялась помогать ему.
Когда Васси увез Додо, Фернанда
— Пора домой, малютка! Уже поздно…
Сильвия, невероятно измученная и подавленная всем происшедшим, последовала за Фернандой и села рядом с ней в желтый «Вуазен». Шофер пустил машину полным ходом.
Сильвия смутно почувствовала, что теперь Фернанда была не такая, как раньше, не та изумительно ласковая Фернанда, которую Сильвия знала и любила, когда была маленькой девочкой, и которая всю жизнь была ее кумиром.
Сегодня вечером Фернанда казалась утомленной и озабоченной, и Сильвия внезапно испытала такую острую неловкость, как будто она была непрошеным гостем на чужом пиру.
Когда они приехали домой, Фернанда поручила ее заботам старой Марии, так как сама очень торопилась в театр.
От старухи нетрудно было добиться правды. Она готова была посвятить Сильвию во все.
— Неужели я так мешаю мадам? — спросила Сильвия.
Мария вынуждена была сознаться:
— Это все из-за того итальянского князя — вы ведь знаете характер мадам, малютка! Теперь она убедила себя, что он для нее единственный на свете и что она без него не может жить. Это, конечно, протянется несколько недель, в крайнем случае — месяцев, но пока это будет тянуться… — Она развела своими коричневыми сморщенными руками и покачала головой. — Знаете, мадам не любит, когда есть еще кто-нибудь, кроме нее, и…
— Но меня совершенно не интересует этот итальянский князь, — перебила Сильвия.
— Я знаю, — сердито возразила Мария. — Мадам не этого боится.
В это время в комнату вошла Манелита. Она подала Сильвии обед и, несмотря на свое дурное настроение, очень ласково отнеслась к ней.
— Что это за итальянский князь? — спросила Сильвия.
Манелита поднялась и, тяжелыми шагами подойдя к роялю, взяла фотографию очень красивого и очень молодого человека и протянула ее Сильвии.
— Да ведь он еще совсем мальчик! — воскликнула Сильвия.
— А почему бы и нет? — возразила Манелита, сразу насторожившись и приготовившись выступить в защиту своей обожаемой госпожи при малейшем намеке на критику.
— Как его зовут? — спросила Сильвия.
— Князь Рамальди, — ответила Манелита и, всплеснув руками и вращая глазами, воскликнула: — Он невероятно богат. А как он обожает мадам!
— Она выйдет за него замуж? — осведомилась Сильвия.
— Кто может знать, что сделает мадам? Даже она сама не знает сегодня, что ей захочется завтра.
Манелита совершенно не сочла нужным сообщить Сильвии, что Фернанда в настоящее время не могла выйти замуж, ибо ровно десять лет тому назад совершила уже этот опрометчивый поступок, тайно обвенчавшись с одним поляком — о чем Сильвия, конечно, никогда не слыхала, — и этот брак, к полному отчаянию Фернанды, был вполне законным, и ей никак не удавалось расторгнуть его, так как ее муж упорно отказывался дать ей развод.