Горькие сказки
Шрифт:
Ну, задавать вопросы все мастаки. Учителя, к примеру, всю жизнь только и делают, что задают вопросы, и им за это еще деньги платят. Отвечать на вопросы — иное дело. Вот вы бы смогли ответить на вышеперечисленные вопросы? Я нет.
А мальчики — да!
Сначала, правда, им пришло в головы, что можно назваться бандой Железнозадых, понятно почему, стоит посмотреть на ямки, и они долго смеялись. А потом со смеху решили, что попали в сказку, в дикую жизнь. И угадали! У детей так иногда бывает: простейшего понять не могут, а потом раз, и как-то доходят до удивительно сложных вещей. Даже если совсем не учатся в школе. Может, потому ангелы детства и продолжают с детьми возиться? Потому что всегда остается
Ну а что делать, было понятно и без озарений — жить, разумеется! В понимании детей это значило построить шалаш. И спрятаться в шалаше от темноты и холода. Дальше в будущее они не заглядывали, и потому жить им было легко и просто. Кстати, многие взрослые тоже не заглядывают в будущее, и им тоже жить легко и просто. И в чем-то они все на первый взгляд правы. Чтоб жить, нужен шалаш, что тут непонятного? И они приступили к строительству.
Вот тут и началось. Думаю, добрые ангелы, подсматривая исподтишка за их мучениями, злорадно потирали руки или что у них там и приговаривали типа «так вам и надо!» или «а не будьте лентяями, будьте отличниками!» Как будто у отличников в каждом кармане по ножику. А именно нож, а лучше топор мальчикам требовался как никогда, да не было. Ну кто ходит в школу с топором? Это ж тяжело.
Но еще тяжелее оказалось собственно строить. То есть работать. Вроде бы шалаш требовался всем, и ночь приближалась быстро, но как работать, если все привыкли зорко следить, чтоб их никто не припахал, не заставил, не принудил? Как работать, если всем нравится смотреть, как работают другие, например, родители? Нет, Ярик и Лелик, конечно, орали и заставляли пошевеливаться, но ребята здорово умели сопротивляться, как уже говорилось, и тихим саботажем, и открытым неповиновением, и общей вялостью членов. А еще у каждого оказалась выигрышная позиция. Сережа и Витя — ну какие из них работники? Им бы побаловаться, рожи покорчить, сколько на них ни ори. А Леша — аккуратист, он двумя пальчиками работает, не спеша, то есть по сути не работает, а так, присутствует. Мог бы работать Фока, но он, для начала, очень слабый. И очень бестолковый, потому что ветки кидал не те и не туда, и два раза развалил построенное братьями. На Фоку орали все, но никто не догадался, что это он специально, назло, потому что Фока, как уже говорилось, из них был самым умным, а ум в сочетании с ленью всегда превращается в хитрость, то всем известно.
Оставались братья Ярик и Лелик, и они могли бы построить шалаш сами, да только кто ж будет работать, когда остальные отлынивают? Им бы покомандовать, позаставлять, но оказалось, что и заставлять надо уметь. У взрослых родителей и учителей это, например, так и не получилось.
В результате шалаш построили кое-как, практически просто веток накидали в кучу, забились под них, Ярик с Леликом смогли даже удобно лечь, остальные долго толкались, выбирая местечко получше, в результате согрелись, тут и темнота подступила. А в темноте в детской компании положено рассказывать друг другу страшные истории. Почему так? Я не знаю. Как будто им мало реальных страхов. Уверен, что и дети дикарей-кроманьонцев, трясясь от страха у костра в пещере, шептали друг дружке леденящие кровь истории про пещерных львов-кроманьонцеедов.
Вот и наши герои, едва согрелись и успокоились, принялись пугать друг дружку черными скелетами с красными глазами, которые придут и…. но что именно и как с ними сделают скелеты, рассказать они не успели.
Потому что пришла ночь.
А с ней — ночные ужасы.
Оказалось, что терпение кончилось не только у добрых ангелов, присматривающих за всеми детьми в мире.
Ветки разлетелись в стороны, и перед детьми действительно предстали черные-черные
— Говнюки! — грянули скелеты страшным хором. — И в новом мире принялись за старое?! Без взаимовыручки, без самоотверженности, без доброты и без дружбы, без храбрости и геройства не выживете! Загрызем!!!
Да, первое слово у скелетов вырвалось не очень хорошее, и я за него извиняюсь. Но их жутко разозлили дети. А вообще это были очень воспитанные, интеллигентные скелеты. Но если интеллигентов разозлить как следует, с ними никакому вселенскому злу не сравниться. Так что — да, могли и загрызть. Но скелетов можно понять и простить — а чего эти дети такие говнюки?!
Если разобраться, обвинения скелетов были вполне разумными. Не считая геройства и храбрости, разумеется. Какое геройство, когда в ночи предстают черные скелеты с красным огнем в глазах? Тут любой немножко растеряется. Вот и дети растерялись. Как заорали, как кинулись сломя голову в разные стороны — и растерялись…
Фоке в эту ночь пришлось хуже остальных. Дело в том, что у него был особенный организм. Хотя часто встречаемый у детей. В том числе и слабый, но в данном случае не в этом дело. А дело в том, что Фоке на ночь настоятельно рекомендовалось не пить, и обязательно сходить в туалет, и лучше раза два, чтоб наверняка. Ну, организм у него такой, часто встречаемый у детей. И вроде бы рекомендации врачей не выглядели тяжелыми или болезненными, это ж вам не укол под лопатку, вот только Фока вечером очень хотел пить и очень не хотел куда-то ходить. Ну лень ему было себя заставлять. А родители заставить не могли, хотя и пытались. В результате кровать Фоки регулярно бывала… влажноватой в отдельных местах. Что родителей, естественно, бесило, только поделать они ничего не могли. Не они ж прудили в кровать, а Фока.
А эта ночь для Фоки сложилась особенно неудачно. Во-первых, он напился так, что чуть не треснул, потому что хотелось есть, а нечего, а пить было чего, целая река, и после ягод на питье почему-то тоже тянуло. Во-вторых, не только он забоялся идти по темноте до кустиков, но даже братья, хотя им тоже хотелось, сами говорили. Но братья могли сдерживаться, а вот он… я не уверен, что сам бы сдержался, если б в темноте на меня заорали скелеты с горящими глазами. Так что бежал Фока куда попало не только от скелетов, но и от одноклассников, чтоб не увидели чего не надо. Сначала бежал вдоль темных кустов, потом по галечному берегу реки рядом с серебристой водой, а потом его сильно толкнули в спину, и полетел он вверх мокрыми тормашками на камни.
— Чего руки распускаете? — заорал он, как орал всегда в подобных случаях. — Не имеете права ребенка бить!
Он, конечно, был прав. Ребенка бить нельзя, он это точно знал. Нельзя никому, даже скелетам. Дети — цветы жизни, безгрешные создания, невинные беззащитные души, их защищать надо, а не бить…
Жуткие скелеты нависли над ним.
— А как сам девочек толкал? — загромыхало со всех сторон. — Как смеялся, когда они падали и плакали? Как подножки младшеклассникам ставил, забыл?
Фока не забыл, конечно, как такое веселье забудешь. Но и вспоминать не видел причины. Он не взрослый, ему руки распускать можно, это считается детской шалостью, шуткой. А взрослым нельзя, то же самое у них считается издевательством. Скелеты же — наверняка взрослые. Даже старше, чем взрослые!
— Маленький лодырь! — бесновались вокруг скелеты. — В туалет не хочет сходить! От кружки чая на ночь отказаться не может! А мать стирай ему каждый день белье, сгорай от стыда! Сил ни на что нет, кроме пакостей! Говорил отец заниматься спортом? Говорил! Даже в секцию отвел! Почему бросил?!