Горькие сказки
Шрифт:
— Меня там обижали! — вырвалось у Фоки.
— Дружить не умеешь! Только о себе думаешь! И гадишь исподтишка! Мало обижали, загрызть надо было! И загрызем!
— Я больше не буду! — очень жалобно сказал Фока.
Скелеты замолчали, перестали пинать и толкать.
— Врет! — решили они после недолгих размышлений. — Он родителям каждый раз так говорил! А потом в кровать прудил. Загрызть никчемного человечка, только место на земле зря занимает!
Фока сжался.
— Или простить на первый раз? — неуверенно предложил кто-то. — Не совсем пропащий поганец, вот учится хорошо. По географии у него, кажется, пятерка…
— Он
— Ничего он не понял! — вдруг прогромыхал самый страшный из них — А загрызем, так и не поймет! Дадим ему время!
Скелеты заметно обрадовались. Все же они были воспитанными, интеллигентными скелетами и грызть детей не любили, хотя и приходилось.
— Даем тебе время! — торжественно сообщили они. — Исправляйся! Становись мужчиной! Учись жить достойно! К людям иди! А мы каждую ночь приходить станем! Не исправишься — пропадешь!
И скелеты пропали сами, как и не было их. А Фока остался на берегу реки, испуганный, жалкий и несчастный. А еще ему надо было решить задачу, как спрятать от других мокрое пятно на брюках. По опыту он знал, что пятно до утра само не высохнет, и как просушить без огня, не представлял. И я не представляю, кстати. Но Фока был умным мальчиком. Он решил намочить брюки еще сильнее. Как будто бежал в темноте и упал в реку. Задом и одной штаниной, да. Так и сделал. Потом забился в куст, съежился и кое-как задремал — впрочем, до самого утра без просыпу.
О чем он не подумал, так это о запахе. Он-то к запахам давно привык и не замечал. Так что утром, когда они собрались, испуганные и растерянные, миазмы поплыли во влажном воздухе, и чуткие ноздри братьев сразу все определили. И получилось еще хуже. Получилось, что от страха Фока уделался не чуть-чуть, как было на самом деле, а от подмышек до пяток.
И стал Фока Мокрым, отныне и навсегда.
Ну, зато остальные повеселились от души. А Фока обиду затаил, спрятал за бессмысленной улыбкой, только при случае решил напакостить всем, чтоб не смеялись. Как будто от его пакости смеяться перестанут.
А остальные о том, как провели ночь и что им говорили скелеты, и что с ними делали, и что они отвечали скелетам, и в чем клялись — скромно умолчали. Но что-то там было, потому что следующей ночи страшились все, и что скелеты ночью вернутся, тоже все знали.
Когда мир был юным, трава зеленей, а солнце ярче, все дети мечтали попасть в какой-нибудь сказочный необитаемый мир. Но те золотые времена, когда дети верили книгам и слушались взрослых, давно миновали, и наши герои уже ни о чем таком не помышляли. Они, если честно, вообще ни о чем не помышляли. Так, по мелочам разве что. Они не представляли, как на самом деле весело, интересно можно зажить в новом мире. Сколько увлекательных дел! Можно вырыть пещеру, и никто не заругается, что испачканы руки до самых пяток. Можно поставить шалаш, развести костер и сидеть, смотреть на пламя, и неважно, что прожжены брюки — никто не укажет, никто не осудит. Можно наловить крупной рыбы, форели, например — в любой сказке водится форель! — и запечь ее на костре. И съесть! И пальцы облизать, и кому какая разница! Можно построить плот и поплыть вниз по реке в поисках чего-нибудь. Можно вскопать землю, посадить
Когда кто-то обещается загрызть, лучше держаться ближе к родителям, это понимали все. Так раньше и поступали: сломают дверь или нахамят кому из взрослых, и сразу бегом домой — спасите, ребенка обижают!
Но то раньше, а сейчас — где он, дом, за какими сказочными далями?
— Встряли, — подытожил Ярик, и остальные согласно покивали.
Да, встряли, влипли, влетели, попали.
— Может, пугали? — заикнулся кто-то. — Детей все пугать любят. Бить нас запрещено, вот и пугают. Попугают и отступятся…
— Ага, пугали! — содрогнулся Ярик. — Как навешали чирков! Говорят, чтоб знал, как пинаться! Они еще раз придут и по кругу пустят, я вообще не сяду…
Фока затаил злорадную улыбку. Братья ходили в футбольную секцию, пинаться умели и любили, и Фоке от них иногда прилетало. Вот пусть сами прочувствуют! Потом Фока вспомнил, что скелеты обещали ему самому, и улыбочка угасла.
Улыбочки угасли и у остальных членов банды Железнозадых. Походило на то, что скелеты каждому пообещали веселую и недолгую жизнь.
— За что они к нам прицепились? — спросил Сережа. — Мы им ничего не делали!
Явление скелетов заставило его отбросить обычную дурковатость и заговорить разумно, что выглядело очень непривычно, как будто пришел незнакомый мальчик.
— А за что вы Фоку «тренируете»? — так же неожиданно разумно отозвался Лелик. — Он вам тоже ничего не делал.
— Ну… нравится нам.
— Вот и скелетам — нравится.
— Вот уроды!
Из всех мальчиков один Леша тонко улыбнулся на такое признание, но ничего не сказал, потому что был очень сдержанным, а остальные промолчали, потому что ничего такого-растакого не заметили.
Фока неловко отвел глаза. Он-то как раз кое-что делал и Сереже, и Вите, и даже Лелику, только никто пока не догадался, что это он.
После бурного обсуждения, чего бы такого сделать скелетам, они дружно пришли к выводу, что мир плохой, не любят их здесь, и надо идти домой. Вывод, кстати, закономерный, большинство убегающих из дому за романтикой именно к нему и приходят, свидетельствую на основе собственного опыта. Потому что дома — лучше. Ну, по сравнению с ночевкой под кустом на голодный желудок или вот со скелетами. Только где он, дом? Раньше, когда неизвестно было, куда идти, они спрашивали у прохожих. А здесь у кого спросить? Разве что у скелетов — но это нет уж, нет уж.
В конце концов они решили залезть на высокое дерево и посмотреть. А что? Решение не такое идиотское, каким кажется на первый взгляд. С высокого дерева видно дальше и больше. Вдруг что и обнаружится. Осталось решить, кому лезть.
— Страхово, — признался Витя, оценив высоту деревьев в ближнем лесу.
— Страховато, — согласился Сережа.
— Не смогу, — заявил Фока с бессмысленной улыбкой.
Леша ничего не сказал, просто с сомнением посмотрел на свои чистые ладони, потом на смолистые стволы, и стало понятно, что и он не полезет. Братья переглянулись.