Горький шоколад
Шрифт:
— Я не волнуюсь.
— По-моему, ты что-то такое говорила о перелетах…
Эль поджала губы, очень надеясь, что вспыхнувшие щеки не станут красным лагом ее смущения.
— Ну … я просто …чувствовала себя неловко. — «Боже. Только не скажи ему, что смутилась из-за того, каким красивым он был в тот вечер и…»
Марго.
Мысль о том вечере, о Марго и обо всех тех вещах, которые она по наивности не принимала всерьез, заставили живот Эль сжаться в тугой узел. Прошла всего неделя, а реальность сделала столько кульбитов, что хотелось закричать во все горло: «Притормозите,
Их уединение в салоне нарушила услужливая вышколенная стюардесса. Эль отказалась от напитков, Макс попросил апельсиновый сок и предупредить их, когда до посадки останется тридцать минут. Все время, пока самолет постепенно набирал высоту, мужчина пристально смотрел в иллюминатор, как будто что-то на земле помогало ему справиться с неприятными ощущениями. Эль же, наслаждаясь тем, что сидит напротив, укладкой посматривала на его лицо, надеясь сохранить его в памяти на всю оставшуюся жизнь.
— Марго не давала о себе знать? — Этот вопрос следовало задать давно, но события развивались так стремительно, что у нее просто не было подходящего повода затронуть щекотливую и болезненную тему.
— Нет. Честно говоря, сомневаюсь, что она планирует выходить с кем-нибудь из нас на контакт в ближайшее время. — Проследив за ее реакций, поинтересовался: — Тебя это огорчает?
— Лишь в том ключе, что она причастна к появлению моего отца, и если их как-то свяжут, то у тебя могут быть проблемы.
— Я целиком полагаюсь на людей, которых нанимаю присматривать за моей спиной и тылами, Габриэль, — успокоил Макс. — Тебе не о чем беспокоится. Разве что о том, что ты теперь одна.
— Я всегда была одна, даже с полным комплектом родственников.
Макс поморщился, как будто эта новость ударила его под дых.
— Мне… жаль, что все так произошло, Габриэль. Вероятно, если бы не мои попытки быть… гм… гостеприимным, Марго была бы более сдержанной. Мне бы хотелось сказать, что я сожалению и о смерти твоего отца, но не хочу врать тебе. Он заслужил то, что получил, и в этом нет ни твоей, ни моей вины.
— Ты спас меня, — ответила Эль. Стоило всплыть воспоминаниям о том, как она, избитая и грязная, валялась на мокром вонючем полу, и голос Макса, который возник в этом кошмаре, словно луч надежды, как сердце сжалось в тиски. — Это случилось бы рано или поздно. Он уже не первый раз пытался продать меня.
— Дерьмо, — прошипел Макс. Он подался вперед, уперся ладонями в разделяющий их стол. — Я не дам тебя в обиду, Габриэль. Все это немного странно для меня, и для тебя, я думаю, тоже. Но ведь нам совсем не обязательно искать все ответы прямо сейчас? Хочешь правду? Я впервые за черт знает сколько времени захотел просто выключить голову и сделать что-то просто так, без того, чтобы проанализировать каждый шаг на год вперед.
Она понимала, что он хотел сказать. Вежливыми и уклончивыми словами Макс Ван Дорт пытался донести до нее желание не думать о завтрашнем дне, но жить здесь и сейчас, полагаясь лишь на настоящее, без оглядки на прошлое и без бремени последствий. Было ли это разумно? Вряд ли, но в этом заключалась их реальность: вышвырнуть за шиворот анализ и предрассудки — и просто идти вперед,
«У вас нет ничего общего, дурочка Эль, — сказал внутренний голос перед тем, как Эль наложила на него табу. — Несколько незабываемых дней — все, на что ты можешь рассчитывать. Можешь сколько угодно закрывать глаза и делать вид, что сможешь перелететь пропасть, но крылья от этого, увы, не вырастут».
— Я, конечно, не ТОП-двадцать списка «Форбс», но тоже не хочу искать все ответы прямо сейчас, — ответила она. Потому что в будущем не было ни одного ответа на вопрос: «Как сохранить себя и не потеряться в этом мужчине?»
Макс расслабленно улыбнулся, потом достал что-то из внутреннего кармана пиджака. Плеер. Мужчина размотал наушники, нажал кнопку «включения».
— Присоединишься? — Он похлопал по свободному месту на диванчике около себя.
Эль охотно пересела, хотя стоило их плечам соприкоснуться, как сердце ускорило свой ритм. Пришлось напомнить себе, что они где-то над облаками и, кажется, оба не слишком хорошо адаптируются к перелетам. Самое лучшее в этой ситуации: принят у него правое «ухо» и насладиться звуками тяжелой музыки.
— Ничего себе! — Эль хихикнула, когда в уши хлынул поток грубых гитарных рифов.
Макс хищно осклабился.
— Удивлена тем, что я не поклонник Баха или Моцарта?
— Честно говоря, и думать не думала про классиков, но была уверена, что ты предпочитаешь блюз или джаз.
— И это тоже, время от времени и когда за рулем. В остальное время мне нравится драйв. Ты была когда-нибудь на рок-концерте?
— Только на «Грязных сказках», да и то по чистой случайности. — Эль не стала уточнять, что билет стоил слишком дорого, и она получила его взамен на доклад по литературе. Неделя бессонных ночей того стоила.
— И как впечатления?
— Ну, если учитывать, что я там, наверное, была единственная трезвая и не пыталась попасть трусиками в Рэйна, то мне понравилось. Это был выход из зоны комфорта: попробовать что-то такое, о чем я раньше только в книгах читала.
Макс повернулся к ней, заинтересовано вскинул бровь.
— Что? — Эль растеряно убрала прядь волос за ухо, потом потеребила край рукава. Господи, просто необходимо куда-то деть руки, чтобы не выдать дрожь.
— Я жду продолжения истории.
— Кажется, я сорвала тогда голос, и у меня дня три болела голова — вот и все продолжение. — О том, что ее еще и три дня тошнило, говорить не стала. — Скажем так, это был интересный опыт, но вряд ли я бы согласилась повторить его в ближайшем будущем.
— Значит, Габриэль Кромби не любит выходить из зоны комфорта?
— Не люблю терять контроль, — призналась она. — Кажется, если потеряю — вся моя жизнь развалится на кусочки.
Ей очень хотелось, чтобы Макс перестал смотреть на нее так, будто ждал какого-то интимного откровения, чтобы громче включил музыку. Сидеть рядом становилось все тяжелее, как будто под ней разогревалась сковорода, и с каждой минутой жар все глубже проникал в ее тело, заставляя испытывать чувства, о существовании которых она раньше знала лишь со страниц книг.