Горький шоколад
Шрифт:
Удерживая ее в плену магнетического притяжения своего обаяния, Макс осторожно погладил ее по уголку локтя, и на этот раз Эль не удалось взять над собой контроль: она громко всхлипнула, едва ли не так же похотливо, как та женщина с экрана.
«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!..»
Она не знала, чего именно хочет, но ясно, как никогда в жизни, отдавала себе отчет в том, что не хочет разрывать напряжение, которое было таким сильным, что она могла бы намотать его на волшебное веретено из сказки.
«Пожалуйста, не уходи!»
Она встала на цыпочки,
Макс перехватил ее руки за запястья, забросил себе на шею. Эль со стоном запустила пальцы ему в волосы, наслаждаясь приятным покалыванием в кончиках пальцев.
— Я хочу поцеловать тебя, Габриэль, — сказал Макс. Не попросил разрешения, лишь озвучил свое намерение.
— Да, да…
Он что-то пробормотал себе под нос, обнял ее за талию и прижал к себе так сильно, что Эль на миг почудилось — теперь они стали одним целым.
Его поцелуй был жадным, собственническим. Он раскрыл ее рот поцелуем, и украл ее дыхание, смел одним толчком всю силу воли и попытки сохранить хоть каплю контроля. Сейчас Макс был ее единственной реальностью для нее, единственной точкой, в которую неожиданно схлопнулась вся вселенная.
— Эль, ты не обязана делать это, если не хочешь…
Его слова выхватили ее из приятного томления.
— Не хочу? — не поняла она.
— Если не готова или считаешь, будто чем-то мне обязана.
Он смотрел на нее глазами, в которых бушевало желание. Нет, Эль отлично понимала, что вполне может ошибаться, но здесь и сейчас он хотел ее. Какие могут быть сомнения? Он хотел заняться с ней сексом, но почему-то медлил. Его голос сделался хриплым. Кажется, она даже ощущала его учащенное сердцебиение — так сильно Макс прижимал ее к себе.
— Хочу… — прошептала одними губами.
Он улыбнулся и больше ни о чем не спрашивал.
Снова приник к ее губам, снова ворвался в ее рот требовательным жалящим языком. Он не был яростным и наглым, но был требовательным — как мужчина, который пришел взять женщину, принадлежащую ему по праву. Эту мысль Эль осознала лишь краем еще не растворившегося сознания — и она ей понравилась. Да, сегодня она будет той женщиной, которая предназначено лишь для него. Неопытная и все еще с дрожью в коленках, пылающая от смущения и желания, но все равно — его.
Словно пушинку Макс подхватил ее на руки. Эль вскрикнула, обхватила его за шею и неожиданно для себя тихонько хихикнула. Во взгляде Макса появилось удивление.
— Прости. Просто представила древнего мужчину, который тащит свою женщину в пещеру.
Макс игриво зарычал ей в ответ.
— Пещера так себе, конечно. Ни от одного мамонта не защитит. Но эту проблему мы оставим на завтра. А пока мужчина хочется свою женщину. — Последние слова он произнес тише, сглотнул, отчего острый каждый на его шее дернулся.
По телу Эль пробежала дрожь. Удивительно приятная дрожь, от которой кожа стала покалывать везде, где к ней прикасалось его тело.
— Добро пожаловать в мою пещеру… — Макс положил свою ношу на кровать так, что ее ноги остались свисать.
Эль приподнялась на локтях, заглянула в его лицо. Этот мужчина был безупречен во всем, и желание превратило его в настоящий ходячий соблазн: одно то, как Макс пытался держать себя в руках и прикусывал губу казалось той самой дозой адреналина, которая подстегнула ее сердце снова пуститься вскачь.
Его взгляд скользил по ней — неуверенной, неловко завернутой в плед, но уже предательски мокрой между ног. И Макс знал это. Эль видела, что знает. Наверное, надо что-то сделать, как-то подзадорить его, показать, что она готова на этот шаг. Но как?
— Мне кажется, ты слишком много думаешь, — прошептал он, склонившись к ней и мягко попробовав на вкус ее нижнюю губу. Потом положил руки ей на колени и развел их в стороны. Эль замерла, перестала дышать. Все ее ощущения мигом скользнули вниз живота — там, где он касался ее мягким полотенцем. Дурацким полотенцем, за которым скрывается нечто… она не знала, как назвать его. В голову лезли какие-то пошлые глупости, которые она бы в жизни не произнесла вслух.
— Я…
Макс осторожно прикусил ее за губу, потом мягко лизнул укушенное место. В ответ она, наконец, выдохнула, вместе с воздухом освобождая и требовательный стон. Почему ей не страшно в ее первый раз? Почему все равно о том, будет ли боль и сколько крови останется на простынях? Все, что имеет значения здесь и сейчас — ее великолепный мужчина, от одного взгляда на которого плавятся и с треском перегорают ее эмоциональные предохранители.
— Все хорошо… — Макс чуть толкал ее бедрами, прижимался, рождая в ее теле теплые волны, охватывающие с головы до ног.
Они освобождали голову, выталкивали остатки мыслей и неуверенности. Эль все еще стеснялась, боялась показаться для него глупой или непривлекательной. Но его голос, его уверенность, его… движения — все это накрывало с головой.
— Знаешь, я считаю, что в спальне лишние мысли только мешают… — Его пальцы коснулись внутренней части ее бедер, пробежались, чуть касаясь кожи. Эль вспыхнула, не в силах сдержать стон сквозь сжатые зубы. — Может быть, иногда, мысль-другая и может промелькнуть… — Макс гладил ее бедра, одновременно задирая ноги все выше, пока они не оказались на уровне его плеч. — Но сегодня думаю я, договорились?
Чтобы снять с нее остатки одежды ему потребовалось несколько секунд. Каким-то краешком сознания Эль еще думала о том, что лежит перед ним совсем обнаженная, с широко расставленными ногами, но сейчас это больше не имело никакого значения. Она обнажила душу для своего мужчины, все остальное не имело значения.
— Ты такая красивая, Габриэль.
Она приподнялась и увидела, что взгляд Макса скользит по ее телу и то, каким стало его лицо… Господи, это настоящая пытка, видеть его вот таким: одновременно и горячим, желающим, требовательным — и бесконечно нежным, осторожным, словно он собирался прикоснуться к бабочке и не стереть пальцами ни одну грань рисунка на ее крыльях.