Горький шоколад
Шрифт:
— Ты зря думаешь, что я не хочу тебя, — проговорил ей на ухо. — Знаешь, с утра мне было очень непросто оставить тебя в постели одну. Такую сонную и нежную. И потом, когда разбудил… Огромный соблазн выудить тебя из одеяла и заставить снова умолять о пощаде. Ты делаешь это так громко и искренне, что ни о какой пощаде можешь даже не мечтать. Так и знай.
— Но если хотел, почему не выудил? Я думала, может, тебе не понравилось. Прости, я не…
Он закрыл ее рот поцелуем.
— Не хотел сделать тебе больно. Наверное, если мы подождем несколько
— У меня ничего не болит, — упрямо и очень ответственно заявила она. — И больно почти не было.
— Мисс Кромби, признавайтесь, чем вы занимались вчера вечером?
— Я занималась сексом с самым замечательным мужчиной на свете.
— Похоже, на деле он оказался не таким уж и замечательным. Схалтурил негодяй.
— А вы, мистер Ван Дорт, считаете, что справились бы лучше?
— Определенно. После моих объятий вы бы, мисс, простите за прямоту, с трудом смогли бы сидеть.
— Какое неприкрытое хвастовство.
— Ах так…
Он подхватил ее со стула, поднял на руки и закрутился на месте. Одуванчик запищала, попыталась ухватиться руками за воздух.
— Будешь еще сомневаться во мне?! — спросил нарочито грозно, когда снова прижал ее к себе.
— Никогда, добрый мистер, — пискнула та. Но ее глаза говорили, что хозяйка бессовестно лукавит.
— Так что, смотреть на караульных в смешных шапках или проверять, что мы не доделали вчера вечером?
— Ты же сказал, что смена караула каждый день? — Она потянулась к вороту его рубашки.
— В точности так — можно и завтра посмотреть.
Не дожидаясь ее следующей фразы, Макс просто понес ее в спальню. Было во всем этом что-то такое до боли естественное, как будто и он, вместе с Габриэль, все это время только разминался перед генеральной репетицией.
— Я хочу видеть тебя, — смущенно, но уверенно потребовала Габриэль.
— А сейчас я невидимка?
— Хочу видеть, как ты будешь раздеваться.
— О, мисс заказала в номер стриптиз?
— Да! — Она закусила нижнюю губу и с выжиданием посмотрела не него. — Но можно без музыки и лишних движений.
— И никто не сгорит от стыда? — Макс посадил ее на край кровати. Эль тут же взобралась на нее с ногами, став похожей на нахохлившегося мышонка — очень любопытного мышонка.
— Не сгорит.
И она действительно не пропустила ни единого его движения. Следила пристально, жадно, как будто хотела одним только взглядом впитать каждую черту его тела. И это было чертовски приятно. Так как по мере того, как одежды на нем становилось меньше, Габриэль все больше закусывала губу, все больше ерзала на месте.
— Снимай их скорее, — сказала, когда на нем остались одни трусы. — Я обещала, что не сгорю от стыда, но, очень может случиться, лопну от нетерпения.
Последний элемент одежды полетел на пол. Макс уже давно находился в полной боевой готовности. Возбужденный член был напряжен.
Эль
Макс шагнул к ней, хотел было присесть рядом, но Габриэль положила руку ему на грудь, настойчиво толкнула, опрокидывая на спину.
— Сейчас я хочу сама.
Он не совсем понял, чего именно она хочет, но возражать не стал — вытянулся на кровати.
Одуванчик перекинула через него ногу, расположилась сверху, балансируя над членом на коленях. Его головка едва касалась ее влажной промежности.
Она оперлась руками о его грудь и уже было начала садиться, когда он остановил ее.
— В кармане штанов презерватив.
На лице Эль отразилось разочарование, но девушка быстро соскользнула на пол, через секунду вернулась с заветным «квадратиком». Макс разорвал упаковку, раскатал презерватив по члену. Без слов, одним взглядом пригласил Эль занять утерянную позицию. Та не стала медлить.
— Мне это очень мешает, — Макс дернул за поясок халата.
Одуванчик улыбнулась, распахнула его, повела плечами, освобождаясь от одежды.
Некоторое время она еще продолжала балансировать на коленях, точно в предвкушении, а потом, чуть придержав его член рукой, расслабилась и медленно села на него. Глубоко вздохнула и закрыла глаза, снова закусила губу и чуть слышно застонала.
— Я чувствую тебя, — проговорила так, будто сообщала большую тайну.
— Я тебя тоже чувствую. И очень хорошо.
Она двигалась медленно. То почти полностью поднимаясь над ним, то глубоко насаживаясь, а то двигаясь в совсем небольшом диапазоне, но тогда все же ускоряла движение. Эль привыкала и изучала. Себя. Его.
А Макс только немного помогал. Поддразнивал ее руками, лаская везде, где мог дотянуться. В особенности грудь — возбужденную и упругую, с твердыми сосками, при касании которых Эль буквально разрядом тока пробивало. Подавался ей навстречу или отвечал неожиданными резкими толчками, от которых Габриэль вскрикивала и задыхалась. Сейчас он наслаждался ею. Наслаждался тем, как она выглядела, с какой искренностью отдавалась ему, как познавала себя и как сногсшибательно остро реагировала на его ласки.
И все же, эта нежность была не долгой. То, что начиналось изучением на неторопливых волнах приятной неги, вдруг взорвалось неожиданной страстью. Уж для Макса точно неожиданной. В какой-то момент движения Габриэль стали быстрее. Сначала она сильнее облокотилась на его грудь руками, а затем и вовсе упала на него, обняла. Она вроде бы что-то говорила, но очень неразборчиво, отрывисто и на выдохе. Впрочем, разговоры сейчас были бы совсем не к месту. Макс обхватил ее за ягодицы и буквально насадил на себя. Эль вскрикнула и только сильнее вцепилась в него. Двигалась она. Двигался он. Навстречу друг другу. Со все возрастающей страстью и жадностью.