Горький ветер свободы
Шрифт:
– Сандра, подожди пока в сторонке, – обратился ко мне Данте.
Прозвучало это примерно как обращение к ребенку: «Помолчи, пока взрослые дяди разговаривают».
– Ваш уважаемый человек – большой оригинал, – продолжил разговор со стражами порядка Данте. Мыслил он явно так же, как и я. – И, видимо, большой любитель острых ощущений, раз ходит по чайным, нося такие суммы в кармане.
– Это его право, – заметил мужчина в черном, в общем-то, тоже резонно.
– Быть может, стоит просто выплатить этому человеку означенную сумму, чтобы уладить конфликт? – подал голос
Если недавно мои щеки горели огнем, теперь я почувствовала, что кровь отлила от лица. Да, деньги, конечно, могли бы уладить конфликт, и Данте достаточно богат, чтобы позволить себе заплатить такую сумму. Но сделать это фактически означало признать, что я действительно виновна в воровстве. Можно сказать, что Данте таким образом возвратил бы потерпевшему украденное. Как я смогу оставаться после этого в армоне и смотреть людям в глаза? Хотя, наверное, я не о том думаю, и уж лучше всю жизнь прятать взгляд, чем сесть в тюрьму.
Не знаю, что изначально собирался ответить Данте, но, прежде чем заговорить, он точно успел увидеть, как я побледнела.
– Нет, – отрезал он. – Донья Эстоуни невиновна, следовательно у меня нет причин платить из своего кармана за право «уважаемых людей» на рассеянность.
– Мы непременно расследуем это дело, как положено, – пообещал мужчина в черном.
Я мрачно хмыкнула: раньше он явно не собирался этого делать.
– Вы? – пренебрежительно фыркнул Данте. – Я сам расследую это дело, как положено, тут вы можете не сомневаться. Меня не устраивает, когда против моих людей выдвигают голословные обвинения. Полагаю, на данный момент мы всё обсудили? В таком случае вы можете идти.
– Подозреваемую мы забираем с собой, – твердо заявил страж.
В его голосе было столько уверенности, что я испугалась. И вопросительно посмотрела на Данте: неужели это правда? Они действительно имеют право так поступить, невзирая на все влияние Данте?
– Глупости, – отрезал он. – Донья Эстоуни останется здесь. Если у вас возникнут к ней вопросы, вы всегда сможете приехать сюда, чтобы их задать.
Что-то в его тоне заставило меня заволноваться еще сильнее. Уж слишком резко он говорил.
– Простите, дон Эльванди, но мы не можем так поступить, – подтвердил мои опасения мужчина в форме. – Как я уже говорил, против вашей рабыни выдвинуто официальное обвинение. Мы находимся на королевской службе и не имеем права данное обвинение проигнорировать. По закону мы обязаны заключить вашу рабыню в тюрьму до выяснения всех обстоятельств дела. Если невиновность доньи Эстоуни будет доказана, мы незамедлительно освободим ее из-под стражи.
Я почти не обращала внимания на говорящего, наблюдала лишь за реакцией Данте, и все внутри цепенело. Он свел брови к переносице, напряженно думая; сжатые губы превратились в тонкие полоски. Стало быть, все, что говорит представитель закона, справедливо.
– В таком случае она останется под арестом в моей тюрьме, – после мучительной паузы объявил Данте.
Его тон не подразумевал возражений. Страж казался растерянным.
– Ну… В принципе, пожалуй, я не вижу причин для отказа, – согласился
Оставляйте, – пренебрежительно пожал плечами Данте, недвусмысленно демонстрируя свое отношение не только к их человеку, но и, похоже, к институту права в целом.
Отойдя в сторону, он поманил своего секретаря, уже успевшего присоединиться к массе прочих свидетелей, и стал быстро отдавать какие-то распоряжения. Говорили они очень тихо, так что ни я, ни стражи ничего расслышать не могли.
Мужчине в черном пришлось прокашляться, чтобы привлечь к себе внимание. Данте закончил переговариваться с секретарем и лишь после этого соизволил снова снизойти до стражей порядка.
– Если позволите, нам надо допросить подозреваемую, – произнес мужчина. – Мы собирались сделать это в участке, но, раз она остается здесь, полагаю, вы сможете выделить нам какую-нибудь комнату для этой цели?
– Разумеется, но только в моем присутствии, – предупредил Данте.
Страж возражений не имел.
Далее я битый час отвечала на многочисленные, но однообразные вопросы в одной из гостиных армона. В основном они касались того, как я провела злосчастное пятое число. Где была, что делала, с кем общалась и кто сможет это подтвердить. Желательно по минутам. К сожалению, я быстро вспомнила, что чайную в тот день действительно посещала. И свидетелей этому можно было найти массу. А вот свидетеля, который бы видел, как я НЕ крала у дона Лоцци кошель, увы, найти было нереально.
Наконец утомительный допрос закончился, и стражи порядка, за исключением одного, покинули армон. Остался один человек в форме, явно далеко не самый главный. Его задача была проследить за тем, чтобы меня действительно заключили под стражу.
Данте препоручил меня охраннику из армона, предупредив его, что представитель закона может только наблюдать и этим его полномочия ограничиваются. Пообещал в скором времени к нам присоединиться. И ушел, оставив меня наедине с двумя мужчинами.
Здешний охранник, кстати сказать, оказался тем самым парнем, что посадил меня в камеру, когда я впервые пересекла порог армона. Но, похоже, он хорошо помнил прежний опыт – обращался ко мне предельно вежливо и старался по возможности держаться в сторонке, чтобы его потом не в чем было упрекнуть.
Ощущение дежавю. И как-то оно совсем не грело. Как ни крутись, как ни старайся, сколько ни работай и ни приживайся, а все равно я вернулась к тому же самому положению, с которого началась моя жизнь в Галлиндии. И вряд ли в будущем что-то изменится. Я криво усмехнулась, следуя за стражником вниз по темной лестнице. Вот так и буду переселяться в тюрьму раз в несколько месяцев. А что? Лет пять – и я начну чувствовать себя в камере, как дома.
Пока мы спускались, навстречу успело подняться с полдюжины слуг. Понятия не имею, что все они могли делать там внизу. Добравшись до подземелья, отведенного под тюрьму, мы стали приближаться к месту моего заключения. Тому же самому, куда меня определили в прошлый раз.