Горький вкус любви
Шрифт:
— Машенька, я не думаю. Неделя, максимум две. — улыбнулся Воронцов, погладив её по голове и крепко обняв.
— Я очень не хочу расставаться. — призналась, всё же, девушка.
— Родная моя, я постараюсь вернуться как можно быстрее. Да и Кемерово, всё-таки, не другой конец планеты.
— Не другой, но я без тебя не смогу, я с ума сойду… — она не понимала, что с ней происходит, откуда взялось это нытьё и куда пропала рассудительность, но Северцева ощущала себя маленьким ребёнком.
— Девочка моя, всё будет хорошо. Ты даже сама
— А можно?
— Марусь, тебе можно даже спилить весь сад и сделать всё по-своему. — усмехнулся он. — Так что, в делах время быстро пролетит. И потом, мы живём в 21 веке, — продолжал поток мыслей адвокат. — будем каждый день созваниваться по скайпу, переписываться.
— Да, я всё понимаю… — произнесла она и ещё сильнее обняла любимого.
Расставание в аэропорту далось ей тяжело, но Мария не показала виду, лишь когда Воронцов скрылся за полосой невозврата, пройдя регистрацию на свой рейс, немного всплакнула.
— Ничего себе, что любовь делает. — усмехалась в трубке Люба. — Маш, ну он, правда, даже не на крайний Север уехал, ты чего?
— Не знаю. Умом я всё понимаю, но что-то такое со мной происходит… Объяснить не могу. Как будто мы надолго расстаёмся.
— Ну ты, мать, прям беспокойная стала! — отчитывающим тоном, произнесла Медникова. — Лучше подумай о том, что тебе совсем скоро в универ возвращаться. Ты все документы отвезла, сдала?
— Завтра поеду. И заодно на собрание там надо попасть.
— Ну вот, займись образованием! Воронцов для этого столько сделал… Не подводи его! И меня, выпускницу этого факультета не позорь! — назидательно, но с юмором отозвалась подруга.
— Как скажешь. — усмехнулась девушка. — Как, кстати, твои дела? Ты писала про какую-то сногсшибательную новость.
— А, да, конечно! Твоя подруга скоро будет работать на телевидении.
— Любаш, ты серьёзно? Но как? — удивилась Северцева.
— Совершенно случайно. — и Люба поведала ей историю о том, как благодаря воле случая её заметили люди с телевидения и пригласили работать на один из центральных каналов. — Между прочим, в раздел новостей. Так что, может увидишь меня вещающую о каких-то супер-важных событиях! Корреспондент Любовь Медникова.
— Ну ты даёшь! Поздравляю! — улыбнулась Мария. — Я очень за тебя рада, очень! А как же издательство?
— Со вздохом отпустили. Правда главный редактор сделала оговорку, что ждёт обратно, несмотря на мой побег. Но сейчас я об этом не думаю. Буду проходить
— Ну, это в твоём стиле. Я желаю, чтоб всё получилось! — снова улыбнулась Маша.
Прошла неделя. Началась учёба, которая давалась Северцевой легко, несмотря на то, что на заочном отделении, куда она поступила на сей раз, чтобы совмещать образование с работой на радио, было гораздо больше материала и осваивать его приходилось самостоятельно.
Девушка в буквальном смысле «зарылась» в учебники и загрузила себя работой, чтобы не так сильно тосковать по любимому. Вечерами они с Баффи сидели в его кабинете. Дмитрий был постоянно на связи, но это не избавляло Марию от грусти и, так некстати поселившейся к его отъезду, тревоги. Хотя, ему она этого не показывала, делясь всем, что происходило на радио и в университете.
Дело о поджоге оказалось действительно очень сложным, Воронцов не мог, сколько не бился, найти настоящего виновника и верил, что его подзащитный не совершал преступления, несмотря на то, что почти все улики были против.
Когда пролетела ещё одна неделя и Дмитрий позвонил Маше, то ему пришлось сообщить не самые хорошие новости.
— Машенька, мне придётся задержаться ещё, к сожалению. Дело готовят к передаче в суд, но я, кажется, нащупал кое-что. Мне надо довести всё до конца и оправдать его. — объяснял он по скайпу.
— Надолго? — упавшим голосом спросила девушка и адвокату стало невыносимо больно видеть её печальный взгляд.
— Маруся, я не знаю. Надеюсь, что нет. Я люблю тебя, солнышко. Обещаю, это будет последний мой выезд куда-то без тебя. Я ведь и сам жутко скучаю. Какие дураки придумали то, что любящим надо расставаться, чтобы чувства крепли? Они, конечно, может и крепнут, но душа ведь не на месте каждый день. — расстроено заметил он.
— По-моему, ближайшие выпуски «Философии жизни» будут все посвящены разлуке. — с тяжестью в сердце усмехнулась она. — Я тоже очень тебя люблю.
По ночам Северцевой плохо спалось. Она бродила по дому, читала любимую поэзию Дмитрия, пила кофе и не находила себе места, сама не понимая, что происходит. «Ну уехал в командировку, ну затянулось немного. Чего ты нервничаешь?» — сама себя спрашивала девушка. — «Ты же не маленький ребёнок, а вполне осознанная личность, что за детский сад? Взрослые люди иногда расстаются, тем более, это его работа!» — убеждал внутренний голос.
В одну из ночей, когда Мария, неожиданно сама для себя, резко уснула, ей приснился сон, от которого стало ещё более тревожно. Под утро, она проснулась сев в кровати. На лбу выступила испарина, её трясло и она не могла отделить сновидение от реальности. Девушка тут же потянулась за телефоном, благо в Кемерово было уже 9 утра.
— Дим, у тебя всё хорошо? — выпалила Маша, даже не сказав «Доброе утро».
— Всё в порядке, Марусь. Ты чего так рано подорвалась? — удивился Воронцов. — Что такое? На тебе лица нет.