Горькое молоко – 4. Кофе от баронессы Кюцберг
Шрифт:
– Правильно, Геля уехала, – подтвердил слова друга Колчак, – а старшая дочь Тамара и правнуки с ним пока живут, но тоже на чемоданах сидят. Вероятно, скоро уедут к папуасам.
– А я вначале подумал, что ты заливаешь, ментам про всё, – говорил Санька, – еле сдерживал смех, а видишь, правдой оказалось. Что теперь с диваном будете делать?
– Саня, этому дивану всего лишь пятнадцать лет. Ему место только на чердаке. Он стоит здесь три месяца и ещё простоит десять лет.
– Ну, ты и прогнал им тюльпана, а они ведь всё за чистую монету приняли. Узнают,
– Саня это менты порядочные были, а не твари последние. Другие бы нам без стеснения за этот трюк от души по бокам надавали. А эти с юмором, как мне показалось, отнеслись. И я им постараюсь простить варварское отношение к ветхому дивану. Приблизительно знаю, что последует после этого незадачливого для них шмона. В понедельник я пойду на отметку, и мне этот Поп – Арт, припомнят.
Марек, открыв рот, внимательно слушал друга.
– Я им предложу обмен, – продолжал Колчак излагать новый план. – Они мне я им и все будут довольны. Согласись диван, хоть и непригодный, но посмотри в нём, много есть чего от дворянина. Поэтому они и поверили моей белиберде.
– Ты сказку о диване заранее планировал? – ковыряя спичкой в зубах, спросил Марека.
– Под воздействием вина навеяло. Главное было не перегнуть палку о роли исторического дивана, чтобы не улыбок и смешков на лице не присутствовало. Правдиво врать, – это тоже один из жанров искусства. Я вот могу завтра во дворе сообщить, что встретил гуманоидов. И скажу, что они меня предупредили о конце света, который наступит в ближайшие дни. Уверяю тебя, мне все поверят, – объяснил Колчак.
– Что за тобой такой талант водится, для меня и пацанов наших не в диковинку. Теперь и Жига от тебя эстафету перенял. Брехуном стал конченным. Шаг сделает, двадцать слов наврёт, и сам смеётся.
– Всё Саня сворачиваемся, – сказал Колчак, – я пойду сейчас Полину встречать.
***
В понедельник вечером на отметке в милиции, дежурный ему сказал, чтобы он зашёл в кабинет к Гридину. Колчак проглотил несколько раз, набравший в себя воздух, и пошёл на второй этаж. Подполковник сидел за столом и пил чай.
– Проходи, чай будешь пить? – предложил он.
– Нет спасибо, меня к ужину дома ждут, – тактично отказался Колчак.
– Расскажи, как живёшь, чем занимаешься? – спросил Гридин.
– А зачем рассказывать, вы и так всё обо мне знаете. Каждый мой шаг фиксируете. Надо мной и так все смеются. Говорят, не ценит тебя милиция, приставили за тобой следить больного на голову и самого неуклюжего и толстого шпиона, – моего соседа Витю Леонова. Он бедный рыбачить ежедневно приезжает на своём женском драндулете, где я работаю, и следит за мной. Я же не глупый вижу всё. Куда я, туда и Витя. Я на стадион, и он за мной. Я иду жену встречать, и он тоже сзади плетётся. Я на чердак, на турнике иду отжаться, а он уже в засаде сидит. Смешно ощущать, что сзади тебя плывёт сто пятьдесят килограммов живого веса. Это сестра его не знает, что вы больного человека, инвалида третьей группы используете в своих целях. Она вам такую катавасию устроит. Если не верите, можете спросить у шкипера дебаркадера девятого причала. Он его часто видит с удочкой рядом со мной.
– Я не пойму, о чём ты говоришь? Для меня подобное известие, что к тебе приставлен какой – то хвост, является сплошным абсурдом. На тебя за последнее время нет никаких жалоб. «Зачем милиции к таким законопослушным гражданам филеров приставлять», – сказал Гридин.
– Ваш Ланин проходу мне не даёт, почти ежедневно, ходит меня домой поверять и твердит одно, что посадит.
– Не может быть такого, его никто не уполномочивал заниматься тобой. Это функция не уголовного розыска. К тому же он болен сейчас, – не поверил словам Колчака Гридин.
– Вы мне не верите, спросите родственников, соседей. Он даже в день рождения моей матери удумал прийти, когда в квартире было много гостей.
– Извини, я этого не знал. Он ведь у нас лицо привилегированное, пришёл работать с подачи лохматой руки, после расформирования исполкома. Хотя у него было тогда юридическое образование, но опыта работы в органах не имел. А сейчас областное начальство считает его одним из лучших сотрудников нашего управления.
Гридин смотрел в глаза Колчака, не отводя своего изучающего взгляда.
– Мне безразличен ваш майор и будет лучше, если вы оградите меня от его опеки. Я по натуре человек не злой, но если он в подобном духе и дальше будет интересоваться мной, то я прославлю вашего чекиста на всю Россию.
– Будь уверен, от этого я тебя освобожу, – уверенно сказал Гридин.
– Да уж, пожалуйста.
– Только ты больше не разводи его на липовых малявах, на которые он клюёт в заглот до самой прямой кишки. Сейчас он лечит свой фурункулёз и исполняет аллилуйя своему пропавшему мотоциклу.
– Вначале вы меня не поняли, о чем я говорил. Теперь я не понимаю, о чём вы мне говорите, – прикинулся непонимающим Колчак.
– Это пока мои личные догадки, – сказал Гридин. – Я бы тебе знаешь, что посоветовал.
– Пока не знаю, – ответил Колчак.
– Ланин служака. У него и в администрации города и прокуратуре есть свои люди, у которых под рукой расположены влиятельные кнопки. Если быть точнее, то он человек с обширными связями. Ты в его лице врага себе недоброго нажил. Я ему, конечно, запрещу контролировать тебя. Но улица даёт ему большие манёвры, чтобы зацепить тебя на мелочи, за что другому и пятнадцать суток не дадут, а тебя к сроку могут приговорить.
– Если он от меня не отстанет, я его просто убью, можете так ему и передать, – гневно сказал Колчак.
– Серьёзное заявление, – заметил Гридин, выслушав Колчака, – придётся тебя уберечь от убийственной статьи, – пообещал он.
– Да уж, прошу вас? У меня жена молодая, не хотелось бы её подвергать на долголетнее одиночество и себе судьбу омрачать не желаю. Но я могу стартануть со злости, и тогда труба придёт Ланину.
– Я все силы приложу, чтобы этого не произошло, – сказал Гридин, а сейчас я с тобой хочу поговорить о субботнем курьёзе, произошедшем на чердаке вашего дома. Работники милиции оказались там по специальной разработке, не зная, что получены неверные сведения. Не буду скрывать, что стрелка компаса показывала именно на тебя. Но компас оказался неисправным, и мои подопечные настрогали там стружек.