Горн, Бес и другие. Том второй
Шрифт:
Санди обессиленно закатывала глаза, наблюдая за этим кавардаком, понимая, что не способна в ближайшее время изменить ситуацию. В свою очередь Бес тоже наблюдал за ней, издевательски скалясь, но только в те мгновения, когда она не могла этого видеть.
– Эй, Хвостатый, – обратилась она к Красному, – я тут подслушала ваш трёп и считаю, что имею право знать, в какое ещё дерьмо вы меня втравили.
Как бы не старалась Санди выглядеть суровым и невозмутимым капитаном, но она всё же оставалась женщиной. И эта часть её сущности была любопытна. А поскольку вежливость не входила в число её добродетелей, и не желая быть заподозренной в проявлении чисто женского интереса, оформила вопрос в виде допроса.
– Колись давай и по-быстрому.
Бес строго посмотрел на неё.
– Информация только для
– А за борт? – ошалев от такой наглости, спросила Санди.
– Ладно, – подумав решил уступить Бес желанию девушки узнать политическую обстановку, – не думаю, что тебе стоит это знать, но так уж и быть. «Расплата» ничему никого не научила, но до последнего времени мир сохранял некий баланс. Мелкие стычки на фронтире не в счёт. Весьма возможно, что по этой причине здесь наблюдается острый дефицит в героях. И тут некто Неофил решил изменить своё положение в иерархии, воспользовавшись разногласиями между враждующими партиями. Скорей всего, это приведёт к войне с крайне тяжёлыми последствиями. Хотя ему нет до этого дела. Только дурачок не учёл, что другие соседи не останутся в стороне. Как только они примутся рвать друг друга, их, в свою очередь, начнут курочить все, кто имеет для этого возможность, оправдывая свои действия, что, если этого не сделаю я, это обязательно сделает кто-то другой. Так или иначе, но безучастных не останется. Один мой друг считает, что в этом виновата «Расплата», настойчиво рвущаяся сюда. У меня, правда, иной взгляд на эти вещи. А поскольку наша компания вознамерилась этому воспрепятствовать, то мы становимся врагами для всех. Ну и ты, разумеется, даже в случае твоего отказа к нам присоединиться, хотя бы по тому, что в курсе.
– Вы точно психи. – пришла к выводу Санди. – Откуда такая уверенность, что у вас получиться?
– Начнём с того, что мой Горн неизменно удачлив. – начал перечислять Красный. – Он, между прочим, умеет наделять все вещи, сделанные его руками, разными полезными свойствами. Вивелин после знакомства с нами сильно изменился, хотя ещё тот барыга. Фельбиус из непутёвого и ленивого студента неуклонно превращается в знатока. А голова Федогерзона стоит небольшой армии. Я уж не говорю о себе. К тому же, мы ничем не рискуем. – Бес улыбнулся. – Если не получиться, и так сгинем вместе со всеми. Смысла отсиживаться в стороне нет – «Расплата» в любом случае достанет. А это, – он внезапно стал серьёзен, – поверь мне, очень страшно.
Девушка несколько по-иному взглянула на собеседника, пытаясь домыслить недосказанное им. Внимательно осмотрела каждого из перечисленных Бесом спутников. В её голове плохо укладывалось, что такие разные существа могут быть объединены одной целью. Она остановила взгляд на Горне. В отличие от лорда и гнома, сумевших справиться с кливером, у юноши что-то не получалось. Девушка решила пособить.
– А он ничего так, старается. – сказала она Бесу. – Пойду, что ль, помогу.
Но вместо этого молча встала рядом с юношей, придирчиво следя за его манипуляциями с канатами.
– Можно спросить? – робко произнёс Горн.
– Спрашивай, – разрешила Санди, – матрос, – добавила она, заранее ограничивая круг вопросов субординацией.
– Почему никто не хотел идти к тебе в экипаж?
– А то ты не догадываешься. – с грустной усмешкой ответила она. – Сам небось тоже не в восторге, что я над тобой командую?
– Почему я должен быть недовольным? – искренне удивился юноша. – Ты знаешь больше меня, корабль твой и ты на нём капитан. Без тебя у нас ушло бы много времени разобраться со всеми этими верёвками. – он улыбнулся и указал на уложенные им концы. – Да мы бы из порта дня два выходили.
– Верёвки… – хмыкнула Санди, всё-таки решив помочь юноше. – На корабле нет верёвок. Каждая из них имеет своё название. Ладно, не стану сегодня тебя мучить заучиванием всех премудростей. А то ты из-за обилия названий, чего доброго, свихнёшься. На кой мне матрос с прибабахом. Впрочем, вы все мне кажитесь чокнутыми.
– Ты не ответила на вопрос. – не дал увильнуть от ответа Горн. – Что в тебе такого, что отталкивает других моряков?
Девушка внимательно всмотрелась ему в лицо.
– Ты странный. – медленно произнесла она. – Хотя твой Хвостатый друг
– Он мой наставник. – объяснил Горн, в свою черед позволив себе ухмыльнуться, искоса глянув на Беса. – И пожалуйста, не называй его трезубец вилами. Он на это обижается.
– Наставник, значится. Н-да, на мамочку он явно непохож. Рога выдают. Он сказал, что ты только недавно впервые увидел женщину. Это правда?
– Это имеет какое-то значение? – краснея спросил Горн, вновь испытав дурацкое чувство неловкости.
– В этом-то вся и проблема. В противном случае ты и сам бы догадался, почему мужчины не могут признать во мне капитана.
– И всё же?
– Придёт время, поймёшь. – она хотела снова обозвать его мальчиком, но передумала, не желая обижать своего матроса. – Боюсь, моё объяснение лишь ускорит это понимание, а мне отчего-то этого не хочется. – и догадываясь, что этот ответ не удовлетворит юношу, добавила: – Считается, что тартана не корабль, а баба не моряк и уж точно не капитан.
– Но ты как-то им стала?
– Вот именно что стала. Меня никто не выбирал. Отец перед гибелью взял со всех слово, что я буду капитаном на «Счастливчике» вместо него. Слово они сдержали, но только придя в Этирет, сразу списались на берег. Так я и стала капитаном без команды.
– Твой отец погиб в море?
С минуту она раздумывала, стоит ли отвечать на вопрос; уж больно ей не хотелось выглядеть неудачницей в глазах подчинённого. Но желание выговориться победило.
– Как-то мы подобрали в море одного типа после кораблекрушения. Барахтался в воде, держась за доску. Когда вытащили его на палубу, он показался мне совсем безумным. Как потом выяснилось монах из Ераза; плыл на «Вольные острова». Короче, совсем чокнутый. Всё твердил о каком-то боге. Вроде как все наши действия подчиняются исключительно его воле. Я в этом ничего не понимаю, разве что мать как-то упоминала об этом, как о ереси. Сидит он якобы где-то, – Санди неопределённо махнула рукой, – смотрит в какой-то там рундук, стучит по непонятной плите и управляет нами. Мы поначалу думали – бредит после пережитого. Ан нет, чуть оклемался и уже к матросам стал приставать с разговорами. И что ты думаешь, убедительно так. Ну батя долго терпеть этого не стал и посадил его на цепь в трюме. Свезло нам тогда – загарпунили морское чудовище. Правда, пришлось удовольствоваться одними зубами; вокруг слишком много акул шныряло. А на обратном пути угодили в блуждающий водоворот. Такая здоровенная дыра, посреди воды, и тянет к себе. – пояснила она. – Мы уж думали всё, отплавались. И тут вылазит наверх этот чудик. Как уж там он отстегнулся, не знаю. Забрался на фальшборт и сиганул вниз. Проорал перед этим что-то про самопожертвование, и бултых. Мы и опомниться не успели, а море тихое и ровное, как стол в таверне Свена. Никакой воронки.
Она замолчала; зло отобрала фал у юноши и закрепила его.
– Твой отец тоже пожертвовал собой? – осмелился спросить Горн.
Санди ответила не сразу.
– Четыре месяца назад «Счастливчик» отправился на охоту. Шесть недель мы впустую болтались в море. В команде разговоры пошли разные, дескать удача покинула старого Глэна; две предыдущих ходки тоже оставили нас ни с чем. Мы с отцом даже всё оружие перенесли к себе в каюту. На всякий случай. Потом вроде как повезло – наконец-то нарвались на зубастика. Здоровый такой. Я до этого таких не видала. Отец всадил ему гарпун аж по самое не могу. Два дня эта громадина таскала нас. А тут ещё и шторм. Нам бы трос обрубить, поскольку борта трещали так, что гляди того «Счастливчик» на доски развалиться, да батя упёрся; понимал старый хрен, что его авторитет напрямую зависит от успешной охоты. Но всё равно уговорили. Он сам его и перерубил. И вот ведь сволота, его же потом и обвинили, что упустили зверя. Никто, правда, в глаза старому Глэну сказать это не рискнул; батя на расправу был скор и крут, но поглядывали недобро. Шептались. Я иногда, грешным делом, подумываю, что та воронка меня спасла. Не будь её, и не пожертвуй отец собой, неизвестно чем бы всё закончилось. Я же у него старпомом была. Вдвоём против двенадцати… – Санди с сомнением покачала головой. – Вот они со страху и поклялись, что признают меня капитаном, благо клятву данную на судовом журнале при всём желании нарушить нельзя.