Горная кошка

Стаут Рекс

Но к двум часам дня в доме уже никого из посторонних не осталось, кроме Тайлера Диллона. Исчезла даже тень пастора, который, исполняя волю Божью, из последних сил добрался сюда, но захлебнулся в собственной крови, не успев завершить возложенную на него миссию.

Делия лежала в постели в свой спальне наверху, а Диллон там же беспокойно ходил из угла в угол.

Каждый раз, поворачивая у кровати, он задерживался и внимательно смотрел на напряженное лицо девушки с закрытыми глазами, сжатые в кулаки руки, вытянутые вдоль тела поверх одеяла.

Диллон молчал; оба уже обо всем

переговорили и пришли к единодушному мнению: что Клара сказала правду и ей действительно неизвестно, кто стрелял в Руфуса Тоула; что, какими бы соображениями ни руководствовался Лем Саммис, требуя от Клары не сообщать окружному прокурору никаких сведений, ей следует рассказать все, что она когда-либо видела и слышала; что, если Клару арестуют, ее защиту возьмет на себя Фил Эскотт; что Делии и Кларе нечего и думать о спокойной жизни в Вайоминге или где-нибудь еще, пока не будут найдены убийцы Дана Джексона и Руфуса Тоула; что необходимо непременно разоблачить истинного виновника смерти Чарли Бранда и раз и навсегда прекратить сплетни относительно причастности их матери к убийству мужа; что Делии и Кларе ни в коем случае не следует уезжать из Коуди, а нужно выстоять до победного конца; что, если бы оба они, то есть Тай и Делия, захотели предпринять что-то существенное для раскрытия этих преступлений, они не знали бы, с чего начать. Куинби Пеллетт, который беседовал с ними битых два часа, полностью согласился со всеми перечисленными выводами, включая и самый последний. По его признанию, он также терялся в догадках, как и в случае с пропажей сумочки Делии перед убийством Джексона. Ушел он, бормоча в чей-то адрес невнятные угрозы. Словом, ситуация казалась совершенно безнадежной и безрадостной, нигде не угадывалось ни малейшего проблеска.

Меряя шагами комнату, Диллон в сотый раз остановился возле кровати, страстно желая, чтобы Делия как-то расслабилась или, на худой конец, приняла таблетки, прописанные ей врачом. Когда позвонили у входной двери, Диллон хотел потихоньку выйти, но Делия открыла глаза и спросила:

— Кто там?

— Не знаю, — ответил адвокат. — Я специально подмазал фараона, чтобы тот никого не подпускал к крыльцу. Пойду взгляну.

— Возможно, это Клара… но у нее есть ключ.

— Я сейчас выясню.

Распахнув входную дверь, Диллон увидел на крыльце двух человек: полицейского и рядом с ним рослого седого мужчину с обветренным и обожженным солнцем лицом и сильно прищуренными глазами.

— Знаю, знаю, что вы хотите сказать, — заговорил первым полицейский, — но остановить его можно, только трахнув дубинкой по башке. Упрям как осел! Возможно, вы с ним не знакомы? Это Скуинт Харли. Тот самый, которого судили как убийцу Чарли Бранда и оправдали.

— Что вам нужно, Харли? — спросил Диллон, окидывая старого золотоискателя внимательным взглядом.

— Мне необходимо увидеть дочь Чарли Бранда по очень важному делу.

— Какую из них?

— Которая постарше. Она работала у Джексона.

— То есть Клару? Ее нет дома, она сейчас в здании суда.

— А когда она вернется?

— Трудно сказать. Наверное, не раньше вечера.

— Я подожду здесь, на крыльце, — кивнул Харли, усаживаясь на ступеньках.

— Если

вы собираетесь выдворить его отсюда, вам придется позвонить в управление и вызвать целую команду, — ухмыльнулся полицейский и, обойдя сидевшего на ступеньках Харли, отправился не спеша туда, где собралась внушительная группа школьниц, словно приготовившихся атаковать дом.

— Зачем вам понадобилась мисс Бранд? — спросил Диллон, обращаясь к широкой спине старателя.

— А кто вы такой? — в свою очередь поинтересовался Харли, не оборачиваясь.

— Зовут меня Тайлер Диллон. Я адвокат Клары и Делии Бранд.

— Куда бы ни пошел в этом проклятом городе, повсюду натыкаешься на адвоката, проворчал Харли и, повернув голову, смерил Диллона пристальным взглядом. — Так, значит, вы адвокат Делии? Той самой девицы, которую я застал в кабинете Джексона с револьвером в руке? Возможно, я поговорю с ней вместо ее сестры. Она дома?

— О чем вы собираетесь с ней говорить?

— О деле.

— О каком?

— Об очень важном. Во всяком случае, для дочери Чарли Бранда, если ей любопытно знать, кто ухлопал ее дорогого папашу.

— Расскажите мне, и я все передам ей.

— Не выйдет, — покачал головой Харли. — Наверное, мне все-таки лучше подождать старшую Бранд.

Диллон стоял сдвинув брови и размышляя. После продолжительного молчания он спросил:

— Вы говорите, что речь идет об обстоятельствах смерти их отца?

— Именно об этом.

— Не вы ли обнаружили тело Чарли Бранда в той хижине?

— Да, я.

— Подождите здесь, хорошо?

— Я это как раз и делаю.

Диллон вошел в дом и поднялся по лестнице в спальню. Делия уже не лежала, а сидела, сгорбившись, на краю кровати.

— Кто это, Тай?

Диллон описал ей посетителя, изложил суть состоявшегося разговора и затем сказал:

— На твоем месте я бы сошел вниз и узнал, что ему известно. По крайней мере, это лучше, чем просто лежать на постели, сжимая кулаки…

Без всякого желания Делия все же согласилась повидать Харли, хотя заметила, что если бы он действительно знал что-то важное, то давным-давно рассказал бы об этом. Затем Делия, вяло двигаясь, кое-как причесалась, надела туфли, валявшиеся под кроватью, и последовала за Диллоном вниз. Не желая входить в гостиную после случившегося в ней накануне, она прошла в столовую и сидела здесь, машинально теребя кромку узорчатой скатерти, когда Диллон ввел посетителя и усадил его в одно из шератоновских кресел.

В нем Харли выглядел еще более чудно, чем в кабинете шерифа, однако Делия не обратила на его несуразность ни малейшего внимания. Она старалась сдержать нервную дрожь, которая охватила ее при воспоминании о том, как этот человек, когда-то обвиненный в убийстве отца, застал ее в конторе Джексона.

Наконец, справившись с волнением, она произнесла:

— Мистер Диллон сообщил мне, что вы хотите со мной о чем-то поговорить.

— С вами или с вашей сестрой, — кивнул Харли, прищурившись, и, указывая большим пальцем на Диллона, добавил: — Мы прекрасно обойдемся без него. Я не отличаюсь большим красноречием, и у меня лучше получается, когда передо мной только один собеседник.