Горничная особых кровей
Шрифт:
перчатками, отдельная комната для шубок и меховых жилеток, огромные ряды обуви…
— С ума сойти, — только и сказала я. — Куда ей столько? Она же редко куда-то выбирается.
— Элайза - женщина красивая, тщеславная. Ей нравится наряжаться и любоваться собой, — ответила Маришка и открыла
передо мной дверцы темного шкафа, где хранились мужские костюмы.
Маришка стала изучать брюки, рубашки, и жилетки, расшитые серебром и золотом. Я тоже посмотрела на эти вещи, и сочла
их
шкаф.
Плащи, подбитые мехом, меховые жилетки, шубы. Целый меховой магазин в гардеробной…
— Иди сюда, Регинка! — позвала меня Маришка. — Погляди, какие жилеты - без меха, простые, но с вышивкой. Серебро на
черном прекрасно смотрится. Вот нечто вроде этого и нужно носить владетелю.
— Хорошо, запомню.
Еще немного полазив по гардеробной, мы вышли в гостиную.
А в гостиной нас ожидала Гримми.
— Я не перестаю поражаться вашей наглости, беспринципности и самовольству. Как вы смеете заходить без разрешения в
покои нашей бывшей владетельницы? Кто разрешил вам копаться в ее вещах?
Очень сложно оправдываться, когда ты вроде бы и виноват, но ничего плохого, по сути, не сделал. Пока Маришка судорожно
подыскивала варианты ответа, я сказала просто:
— Мы лишь смотрели, Гримми.
— Неужели? Смотрели? — фыркнула управляющая и подошла к нам. Глаза ее метали молнии, однако кричать она не стала.
— Я не понимаю, что вы делаете со своей жизнью! У вас есть голова на плечах, но ведете вы себя так, словно торопитесь ее
потерять. Что вам мешает жить, как нормальным людям?
— Нормальные люди, — ответила Маришка.
Гримми покачала головой, не поняв ее ответ.
— Я знала, что о вас говорят. Знала, но в штат приняла. Потому что я надеялась, что, если поступлю с вами по-человечески,
то и работать вы будете хорошо, без выкрутасов. А вы подставляете меня раз за разом! Разве я многого требую? Я всего
лишь хочу порядка, но для вас это слишком сложно, вам обязательно нужно сотворить какую-то глупость! Как мне это
надоело! Как мне надоело возиться с вами! Как мне надоело учить вас! Бегаете за чужаками, вертитесь перед ними!
Если бы Гримми критиковала мою работу, я бы так остро не реагировала. Но она снова говорила о нашем безнравственном
поведении, и это истощило запасы моего терпения.
— Да-да, мы ужасны! — воскликнула я. — Нас никто не любит. Знаешь, кого любят? Удобных, послушных, безмолвных. Тех,
которые проблем не доставляют. А мы, между прочим, хорошо работаем, Гримми. Ты это вообще замечаешь, или тебе важно
только, как мы себя ведем? Кстати,
Гримми растерялась, она привыкла, что на нее угрозы и увещевания я отшучиваюсь.
— Наверное, я виновата в том, что ношу брюки вне работы, люблю гонять на карах и пошутить. Это страшное преступление!
Позор мне! А Маришка и вовсе бесстыдница! Она же красивая, веселая, и улыбается людям, вместо того чтобы глаза
опускать и немой притворяться. Флиртует с мужчинами! Значит, шлюха! Так, Гримми? У вас, лицемеров, все просто.
Лицо управляющей исказилось.
— Считаешь себя благодетельницей, а сама - как рептилоид, жрешь, жрешь всех, кто не попадает в категорию
благополучных. Знаешь, если ждать от людей всего плохого, они так себя вести и будут. И нет ничего достойного в том,
чтобы принять на работу девушку с плохой репутацией, а потом каждодневно ей давать понять - ты ничтожество, ты здесь
только из жалости работаешь! — повысила я голос и продолжила уже тише: —Ты же так к нам относишься. Что же в тебе
тогда хорошего, Гримми? Умение командовать?
— Я всего лишь хочу порядка, — ответила женщина на мою тираду, но неубедительно ответила.
— Не расстраивайся! Как только кончится Отбор, будет тебе порядок, без альбиноса, Ильмонга и нас.
— И не собирались мы ничего красть, — заявила Маришка.
Гримми вздохнула глубоко, чтобы успокоиться, и сказала дрожащим голосом:
— Если вам нужно было попасть в покои Элайзы, вы должны были попросить ее разрешения. Или хотя бы моего.
— Разрешения? Да ты даже не разговариваешь со мной! — настала очередь Маришки возмущаться. — Как я не подойду к
тебе, ты лицо морщишь! Попросить тебя о чем-то по-человечески невозможно, потому что ты всегда чопорная, сухая и
вредная! Говорят, ты десять лет в особняке работаешь, но никто не знает, что ты за человек!
Глаза у Гримми вновь заблестели яростно, но Маришка не собиралась уступать ей право высказаться:
— А когда мне в городе пытались волосы остричь, ты сказала, что так мне и надо. Но ты же ничего обо мне не знаешь,
Гримми! Ничего! А ведешь себя, как будто это ты владетельница Дарнская, и имеешь право судить людей! Из особняка
хотела нас выгнать!
— Потому что мне не все равно! — взорвалась и Гримми, оказавшись лицом к лицу с Маришкой. — Я не хочу, чтобы все
здесь развалилось! Я всего лишь управляющая, но я люблю Дарн и всегда была ему верна! А вы радуетесь суматохе,
пытаетесь понравиться людям альбиноса, ему самому… быстро забыли свои корни?
— Я не из Дарна родом, — сказала я.