Город Бесконечной Ночи
Шрифт:
Добравшись до ноутбука, он включил его, запустил защищенный браузер «TOR» и использовал его для доступа в Теневую Сеть. Он поступал так крайне редко — подобная практика была неподобающей для действующего высокопоставленного агента ФБР — но он посчитал, что если его электронная почта и телефон могут быть уязвимы, как предполагал Пендергаст, то браузер подвергался той же опасности. По крайней мере, сейчас об этом можно было не волноваться и провести поиск.
Понадобилось всего несколько минут, чтобы выяснить, что Кингз-Парк был обширной, включающей в себя несколько строений, территорией Психиатрической лечебницы на северном берегу Лонг-Айленда. Эта больница была построена в конце девятнадцатого
Зафиксировав детали карты в памяти, Лонгстрит закрыл браузер и быстро выключил компьютер. Почему Пендергаст выбрал Психиатрический центр в Кингз-Парке? Однако, обдумав этот вопрос, он понял, что это идеальное место встречи — за пределами Нью-Йорка, что сразу исключало какое-либо вмешательство со стороны любого нечистого на руку сотрудника полиции, и, к тому же, это была изолированная и легкодоступная территория. Здание же 44 было, несомненно, выбрано из-за удобного доступа к старой Док-Роуд, которая как раз проходила посередине территории лечебницы.
Оставалось сделать лишь одно — связаться с д’Агостой. Он решил использовать для этого свой обычный сотовый телефон. Один простой звонок, который он проведет, как самый банальный разговор. Он просмотрел свой список контактов, нашел номер лейтенанта и нажал кнопку «вызов».
Хотя время было лишь шесть утра, д’Агоста ответил после первого же гудка, и голос на том конце провода не казался сонным.
— Да?
Лонгстрит заметил, что говоривший не идентифицировал себя.
— Лейтенант?
— Да.
— Вы знаете, кто я?
— Я почти уверен, что вы тот, кого наш общий знакомый называет «Л».
— Верно. Пожалуйста, отвечайте как можно более кратко. Он связывался с вами?
— Да.
— И сообщил место, куда мы должны отправиться?
— Место не сообщил. Просто сказал, чтобы я ожидал от вас звонка — все срочно и секретно.
— Хорошо. Я встречу вас рядом с вашим… местом работы в полдень.
— Ясно.
— Полная секретность.
— Понял.
Линия отключилась.
Лонгстрит отложил телефон. Несмотря на долгую карьеру в тайных операциях, он не мог не почувствовать растущее волнение. После нескольких лет командования крупными штурмовыми отрядами небольшая тактическая операция вроде этой напоминала ему возвращение к своим корням. Этот Пендергаст всегда полон сюрпризов. И он идеально справился. Тем не менее, участие лейтенанта будет иметь решающее значение, если ситуация и впрямь имеет прямое отношение к Департаменту полиции Нью-Йорка.
Он лег в постель, не надеясь уснуть — это было невозможно — он хотел лишь прочистить мысли и сосредоточиться на цели. Скоро грядет полдень, и тогда дело вступит в свою решающую фазу. Он надеялся, что эта кошмарная серия убийств, наконец-то, закончилась.
Лонгстрит закрыл глаза как раз в тот момент, когда в его спальню проникли первые лучи восходящего солнца.
49
Брайс Гарриман шел в сопровождении офицера по стерильным коридорам манхэттенского Центра предварительного заключения. Его завели в крошечную комнату, посреди которой стоял прикрепленный к полу стол с двумя стульями. Больше здесь не было ничего, кроме часов и светильника на потолке, которые были защищены проволочными экранами. Окон здесь не было, поэтому то, что сейчас было восемь пятнадцать утра, он знал только благодаря часам.
— Прибыли, — сказал офицер.
Гарриман замешкался, глядя на двух мускулистых
— Давай, проходи, — охранник легонько подтолкнул Гарримана вперед. Тот вошел, миновав дверь, которая тут же захлопнулась за его спиной, после чего послышался резкий скрежет засова.
Немного шатающейся походкой Гарриман прошел вперед и сел на стул. По крайней мере, на нем не было ножных кандалов, но оранжевая тюремная униформа была жесткой и неприятно натирала кожу. Последние несколько часов его жизни были сущим кошмаром и прошли слово в тумане. Арест, поездка в патрульной машине в местный участок, ожидание, предъявление обвинения, затем удручающе короткая поездка до следственного изолятора, находившегося всего в нескольких кварталах — все было кончено еще до того, как он сумел до конца осознать, что произошло. Это было похоже на страшный сон, от которого он не мог заставить себя очнуться.
Как только охранник ушел, один из мускулистых парней подошел, встал за ним — очень близко — и уставился на репортера сверху вниз. Не зная, что делать Гарриман, в конце концов, просто поднял голову.
— Что? — спросил он.
— Это мое место.
Гарриман резко вскочил, а мужчина сел. Два стула на троих человек. Раскладных стульев так же не наблюдалось. Это будет очень долгий день.
Он сел прямо на пол и прислонился к стене, прислушиваясь к воплям и буйству товарищей заключенных в верхнем и нижнем блоке камер. Ошибки, которые он совершил, немой ретроспективой всплывали перед его глазами. А ведь совсем недавно Гарриман был буквально ослеплен собственной самоуверенностью, вызванной свалившейся на него известностью, и из-за которой он смертельно недооценил Антона Озмиана.
Его основная ошибка, которую Озмиан не преминул отметить, заключалась в том, что он упустил очевидный вопрос, который должен был задать себе в первую очередь: почему Антон Озмиан избил священника? И почему это ему так легко сошло с рук? Это ведь было настолько вопиющее нападение, произошедшее на глазах у целого прихода, что его журналистское чутье должно было завопить, как тревожная сирена.
Его вторая ошибка была тактической: показать набросок статьи Озмиану до того, как опубликовать ее. Это не только связало ему руки, но и дало Озмиану время отреагировать, как он счел нужным. С горьким осознанием собственной вины он слишком живо припомнил, как помощница Озмиана выскользнула из кабинета во время их встречи, а чуть позже вернулась, дав своему работодателю понять, что процесс запущен. Пока они специально занимали его разговорами в кабинете, ловушка, выстроенная магнатом, набирала ход. Когда Гарриман вышел из здания «ДиджиФлуд», окрыленный собственным успехом, из хищника он уже превратился в добычу.
С новой волной разочарования и стыда он вспомнил, что Озмиан сказал ему чуть раньше: «Как вы можете себе представить, в нашей компании много первоклассных программистов, и они провернули прекрасную цифровую кражу, следы которой и приведут к вам. У вас попросту нет ни знаний, ни ресурсов, чтобы обратить все это вспять». И все это оказалось горькой правдой. Во время одного из немногочисленных звонков, которые ему разрешили сделать, Гарриман рассказал своему редактору о том, что с ним случилось, как его подставили и какую разгромную статью он мог бы написать об Озмиане — эта статья объяснила бы все. Ответ Петовски был краток: он обозвал своего журналиста лжецом и спешно повесил трубку.