Город Бесконечной Ночи
Шрифт:
— Нет, не слышал.
— Он сказал, что ему заплатили, чтобы он доставил вам это письмо, — она подошла и протянула ему на серебряном подносе грязный, сложенный пополам конверт. — Интересно, почему Проктор не открыл дверь? — она не смогла отказать себе в удовольствии добавить это, поскольку она слегка не одобряла Проктора и те выходные, которые он иногда брал у хозяина.
Пендергаст взглянул на письмо с выражением, которое миссис Траск не смогла понять.
— Я думаю, он не ответил, потому что никто не звонил. Мальчик вам солгал. А сейчас не могли бы вы положить письмо на стол?
Она
— Вам нужно что-нибудь еще?
— Не сейчас, благодарю вас, миссис Траск.
Пендергаст дождался, пока она покинет библиотеку, а затем — пока ее шаги затихнут в конце коридора и весь особняк снова погрузится в тишину. И все же даже тогда он не пошевелился, не двинулся и не сделал ничего — разве что начал рассматривать конверт, как если бы в нем находилось взрывное устройство. Он не мог утверждать этого наверняка, но у него было слишком сильное предчувствие, что все окажется именно так.
Наконец он немного наклонился вперед, взял конверт за один край и развернул его. Титул был отмечен одним единственным словом, напечатанным на ручной пишущей машинке: «АЛОИЗИЮ». Он долго смотрел на него, и его предчувствие опасности нарастало. Затем он осторожно разрезал конверт, открыв его вдоль узкого края, с помощью ножа для писем. Заглянув внутрь, он увидел один единственный лист бумаги и небольшую флешку. Он вытряхнул лист на поднос, и затем использовал кончик ножа, чтобы развернуть его.
На нем оказался небольшой текст, напечатанный на машинке.
«Глубокоуважаемый А. Пендергаст:
Пишет вам Палач. Вот и настал конец игры. На флешке вы найдете короткое видео, где в главной роли выступают лейтенант д’Агоста и заместитель директора Лонгстрит. Они —мои пленники. Если быть совсем откровенным, они — приманка, которая позволит мне рассчитывать на вашу компанию в этот особенный вечер.
Я нахожусь в 44 здании заброшенного Психиатрического центра Кингз-Парк на Северном берегу Лонг-Айленда. Приходите ко мне один. Не звоните в полицию. Не приводите с собой Проктора или кого-либо еще. Никому ничего не говорите. Если вы не явитесь до 21:05 вечера — в случае, если мое сообщение будет доставлено вовремя, это время должно наступить примерно через пятьдесят пять минут — то вы больше никогда не увидите обоих ваших друзей живыми.
Вы пока еще не знаете, кто я, но, конечно же, вы многое знаете о моих талантах. Поскольку вы очень умный человек, то вы проанализируете ситуацию, в которой сейчас оказались, и поймете, что есть только один выход. Естественно, затем вы просмотрите видео, обдумаете свое положение и рассмотрите различные варианты действий, но, в конце концов, вы снова поймете, что у вас нет выбора, кроме как прийти сюда — незамедлительно и одному. Так что не мешкайте. Часы тикают.
Еще одно требование: принесите свой «Лес Баер» 1911 .45 калибра и дополнительный магазин с восемью патронами — оба полностью заряженные — и убедитесь, что в патроннике есть дополнительный патрон — всего семнадцать патронов.
С уважением,
Палач».
Пендергаст перечитал письмо еще раз, затем взял флешку и вставил ее в порт ноутбука. На ней оказался только один файл, и он кликнул по нему.
Видео ожило: на нем были засняты д’Агоста и Лонгстрит — связанные, обездвиженные и с заклеенными ртами, — но у каждого из них было свободно по одной руке. На лбах обоих блестели капли пота, они напряженно смотрели в камеру и держали между собой свободными руками утренний выпуск «Нью-Йорк Таймс». У видео не было звука. Обстановка напоминала заброшенную складскую комнату. Оба мужчины были сильно избиты: все видимые участки их тел покрывали синяки и кровоподтеки — д’Агосте явно досталось больше, чем Лонгстриту. Видео длилось всего десять секунд, и оно воспроизводилось снова и снова в бесконечном цикле.
Пендергаст просмотрел видео еще несколько раз и снова перечитал записку, прежде чем вернуть ее обратно в конверт и положить в карман своего костюма. Он оставался в библиотеке еще три минуты, пребывая в мрачных раздумьях, по его лицу плясали мерцающие блики огня камина. Наконец, он поднялся на ноги.
Палач был прав: у него просто не было выбора, кроме как подчиниться.
Пендергаст имел только смутное представление о Кингз-Парке — гигантском разрушающемся Психиатрическом больничном комплексе на Лонг-Айленде недалеко от города. Быстрый поиск в Интернете заполнил его пробелы: лечебница была заброшена несколько десятилетий назад и сейчас представляла собой многочисленные разрушающиеся здания, разбросанные по обширной территории, которую обнесли проволочными ограждениями. До появления эффективных препаратов для лечения рассудка больница была печально известна позорными методами электрошока, которые она весьма либерально использовала в безнадежных случаях. Ее кампус располагался в округе Сассекс между Ойстер-Бэй и Стоуни-Брук.
Пендергаст распечатал карту территории Психиатрического центра, положил ее в карман пиджака, достал из ящика запасную обойму .45 калибра, проверил, чтобы она была полной, положил ее в другой карман, а затем извлек «Лес Баер», чтобы убедиться, что он полностью заряжен. Он загнал патрон в патронник, вынул магазин, чтобы вставить новый патрон, и положил пистолет в карман.
Когда он в прихожей надевал свое пальто из шерсти викуньи, к нему тихо, словно кот, подошел Проктор.
— Могу я чем-нибудь вам помочь, сэр?
Пендергаст взглянул на него. Миссис Траск, должно быть, рассказала ему о письме. На лице Проктора проступил нетипичный для него пыл, который выдавал его тревогу. Безусловно, доверенный Пендергаста всегда знал или догадывался о гораздо большем, чем показывал.
— Нет, спасибо, Проктор.
— Вам не понадобится водитель?
— Этой ночью у меня возникло непреодолимое желание самому сесть за руль, — он протянул руку за ключами.
Мгновение Проктор стоял неподвижно, его лицо напоминало непроницаемую маску. Пендергасту было хорошо известно, что Проктор знал, что он лжет, но у него не было времени изобретать более убедительную причину своего отъезда.