Город Бездны
Шрифт:
И больше ничего.
Разочарованный в своих поисках, я механически копался в карманах Вадимова сюртука и наконец извлек воспроизводящее устройство. Собирать его было одно удовольствие: тонкие черные пластины с легкими щелчками становились на место – прямо как детали хорошей винтовки, и столь же точно подогнаны. Вскоре у меня в руках был черный каркасный шлем, усаженный полевыми генераторами и входящими портами и украшенный светящимися зелеными и красными гамадриадами. Спереди опускалась пара стереоскопических наглазников с ободками из материала, автоматически прилегавшего к коже вокруг глаз. Сходным образом функционировала пара наушников и даже особые носовые затычки для обонятельного сигнала.
Я
Мой череп тут же сдавило, словно в пыточных тисках. Маленькие наглазники встали на место и прилипли к глазницам. Я по-прежнему созерцал интерьер комнаты Вадима, но чуть заметная зернистость указывала, что это изображение, которое создается воспроизводящей системой с высоким разрешением. Чтобы добиться лучшего качества, понадобились бы нейронные имплантаты и более совершенная воспроизводящая система с обратной связью, которая посылает сигналы в мозг и считывает его импульсы, – такие штучки есть в арсенале военных.
Я открыл свой кейс.
Мне нужен был пакет с экспириенталиями, прихваченными на Окраине Неба. Разорвав прозрачный пластик, я осмотрел шесть палочек, напоминающих авторучки. Ничего указывающего на содержимое записей. Что это, предмет торговой сделки или послание самому себе, составленное до того, как я потерял память?
В лобной части шлема имелся порт, явно предназначенный для металлического кончика палочки. Я взял первую попавшуюся и вставил ее туда, украсив свой лоб подобием маленького рога.
Передо мной возникло меню с опциями загрузки всевозможных режимов симуляции и прочими художествами. Я принял опцию «по умолчанию», а остальные настройки выбрал методом тыка в буквальном смысле этого слова. Шлем генерировал электрополе низкого уровня, любое движение моего тела порождало в нем возмущения, которые считывались системой. Для выбора опции мне было достаточно указать на нее пальцем.
Комната плавно растворилась в серых тонах, послышалось тихое шипение. Затем шум почти исчез, а заодно и все остальные звуки. Серая мгла посветлела, из тумана выступили призрачные силуэты, потом появились цветовые пятна.
Я стоял на поляне в джунглях и стрелял во вражеских солдат.
Почему-то я был голым по пояс и накачан так, что нынешние солдаты умерли бы от зависти. На груди у меня красовалась какая-то татуировка. В одной руке я держал лучевик старого образца, а в другой – традиционный автомат, только уж больно маленький. Однако любой, кто хоть раз имел дело с подобным оружием, понимает, что стрелять из того и другого, удерживая на вытянутых руках, физически невозможно. Стволы полыхали жаром. Я поливал огнем нескончаемый поток орущих врагов, которые вполне охотно бежали ко мне из зарослей, тогда как любой из них, хорошо прицелившись, мог снять меня из укрытия единственным выстрелом. Я тоже вопил как ненормальный, – наверное, так легче было удерживать оружие.
Как ни смешно, я не сомневаюсь, что подобный товар пользуется спросом. Например, на Окраине Неба – притом что там продолжалась настоящая война.
Я заменил экспириенталию.
На этот раз я очутился в одноместной каркасной колымаге, которая мчала меня по глинистой равнине. Одновременно не менее дюжины подобных колымаг пытались проскользнуть мимо меня с обеих сторон. Войдя в эту опцию с выбранным наугад комплектом интерактивности, я мог управлять тачкой, разгонять и тормозить ее турбодвигатель. Несколько минут я развлекался, держась впереди стаи, пока не ошибся в оценке угла наклона песчаной отмели и не потерял контроль. В мою машину врезалась другая. Несколько секунд безболезненного крушения, и я обнаружил себя запускающим двигатель на линии старта. Трудно предсказать спрос на эту игру. Ее могут смести с прилавка под маркой «уникального продукта с Окраины Неба», а могут счесть безнадежно устаревшей.
Я проверил четыре оставшиеся экспириенталии, но результаты были столь же неутешительными. Две содержали мелодрамы на основе вымышленных исторических эпизодов. Первая повествовала о жизни Небесного Хаусманна на борту «Сантьяго» (только этого мне не хватало!), а вторая оказалась любовной историей. Действие разворачивалось во время заключения Небесного и завершалось судом и казнью, однако на этот раз Небесный был лишь фоновым персонажем. На двух остальных обнаружились записи о каких-то приключениях, причем их непременной деталью была охота на змей. Сценарист имел весьма смутное представление о биологии гамадриад.
Что и говорить, от своего прошлого я ожидал более богатого наследства… Возможно, какого-то особого послания. По сравнению с тем днем, когда в первый раз проснулся в «Айдлвилде», я успел многое вспомнить, но ряд моментов так и оставался неясным. Какие-то события упорно ускользали от меня. Я мог бы жить с этими пробелами, если бы моя охота на Рейвича происходила на знакомой территории. Но мне предстояло действовать в городе, о котором я знал, мягко говоря, маловато.
Я перешел к коллекции экспириенталий, позаимствованной у Вадима. На них тоже не было никакой маркировки, кроме крошечного серебряного значка на верхнем конце. Ну что ж… раз мне не удалось узнать ничего нового о себе, попробуем познакомиться с индустрией развлечений Города Бездны. Я вставил в порт одну из палочек.
Это было ошибкой.
Я ожидал увидеть порнографию или сцену бессмысленного мордобоя. Это крайности, но и в них человеческая натура остается узнаваемой. То, что мне передалось, было настолько странным, что я засомневался: может быть, эти экспириенталии несовместимы со шлемом и он работает не с теми зонами мозга? Вряд ли. И шлем, и экспириенталии были взяты из одного арсенала: я нашел их в комнате Вадима.
Я сталдругим.
Темнота, сырость… ощущение ужасающей заброшенности, пространство давит со всех сторон, вызывая ужас и панику. Череп как будто ссыхается, сдавливая мозг. Тело кажется совсем чужим – вытянутое, лишенное конечностей, бледное, мягкое и абсолютно уязвимое. Происхождение подобных ощущений оставалось для меня загадкой, пока устройство не просигналило древнему закоулку мозга и тот не выдал воспоминания о фильтрации воды вместо дыхания и плавании вместо ходьбы. Впрочем, я не был одинок, да и темнота не была непроглядной, как казалось вначале. Мое тело занимало теплую душную лакуну внутри пространства, пронизанного лабиринтами черных тоннелей и камер. Где-то рядом были другие бледные вытянутые существа. Я не видел их – похоже, они находились в соседних камерах, – но ощущал их присутствие, впитывал густой химический поток эмоций и мыслей. Как ни удивительно, я был одновременно каждым из этих созданий, а они были мной. Они повиновались моим командам так же, как мои собственные руки и ноги, они чувствовали то же, что и я.
Замкнутость пространства пугает и подавляет, но одновременно внушает решимость. По ту сторону непреодолимо твердого барьера, за которым мы содержимся, – разреженная пустота; о ней даже думать страшно. Эта пустота опаснее замкнутого пространства, и я точно знаю: это не та пустота, в которой нет ничего. Где-то затаились молчаливые, бесконечно терпеливые враги.
И они приближаются.
Страх охватил меня с такой силой, что я заорал – и сорвал шлем. С минуту я плавал в каюте Вадима, еле переводя дух и пытаясь осознать, что мне довелось пережить. В течение бесконечно долгих секунд я не мог понять, чего боюсь больше – пустоты или замкнутого пространства. Меня качало от одного страха к другому – это походило на слабеющие удары зловещего колокола.