Город Бездны
Шрифт:
Тот извлек палочку, которую просматривал, и вставил взамен мою, не поднимая лицевой пластины шлема.
– Что-нибудь черное, – продолжал торговец. – Матово-черное. Вы понимаете, о чем я говорю?
– Догадываюсь.
– Тогда выкладывайте либо выметайтесь.
И тут юноша начал корчиться в кресле.
– Эй, что за чертовщина?
– Его шлем имеет достаточное разрешение для стимуляции центров наслаждения и боли? – осведомился я.
– А если да, то что?
Скупщик повернулся к своему напарнику и резким ударом сбил шлем у него с головы.
Парень обмяк и затрясся, по подбородку бежала струйка слюны, глаза остекленели.
– Тогда ему, наверное, не следовало выставлять настройки «по умолчанию», – сказал я. – Кажется, он попал на сеанс допроса по методам Северной Коалиции. Вам когда-нибудь удаляли пальцы?
Человек с оптическим прибором хихикнул:
– Ох ты, страсти какие. Для подобной дряни существует свой рынок, как и для черного товара.
Момент был подходящий, чтобы проверить экспириенталии Вадима. Я сунул ему одну из черных палочек с изображением серебряной личинки:
– Вы это имели в виду?
Торговец осмотрел мой товар вначале недоверчиво, потом с возрастающим интересом. Глаз у него был явно наметан и мог отличить подлинник от второсортной подделки.
– А вот это свежая контрабанда, а значит, товар стоящий, что бы он собой ни представлял. Эй, дурак, проверь-ка.
Он поднял помятый шлем и нахлобучил на голову парню, который только начал приходить в себя. Увидев палочку, помощник замахал руками и отпихнул хозяина, прежде чем тот вставил экспириенталию в порт.
– Сними с меня эту мерзкую личинку!
– Я просто хотел, чтобы ты поймал кайф, дубина. – Скупщик сунул палочку себе за пазуху.
– Почему вы сами не хотите ее проверить? – спросил я.
– По той же причине, мать вашу, по которой он эту дрянь даже к своему черепу не поднесет. Слишком неприятные ощущения.
– Сеанс допроса СК тоже не подарок.
– По сравнению с этим допрос – детская забава. Здесь настоящаяболь. – Он осторожно похлопал себя по нагрудному карману. – То, что здесь содержится, в десять миллионов раз неприятнее.
– Так они действуют по-разному?
– Конечно. Это рискованно, в том-то весь смак. Крыша едет всегда по-разному. Иногда просто видишь личинок, иногда сам становишься личинкой, а иногда… бывает хуже, гораздо хуже. – Он неожиданно просиял. – Впрочем, спрос на них есть, так что не мне жаловаться!
– А чего ради люди ставят над собой подобные эксперименты? – поинтересовался я.
Он с ухмылкой глянул на юношу:
– Эй, у нас тут что, час философии в креслах-качалках? Мне-то почем знать? Уж таков человек. Натура у него совершенно извращенная.
– Давайте-ка вы мне об этом расскажете поподробнее, – попросил я.
В самом центре базара над толпой возвышалась башня. Украшенная причудливой инкрустацией, она напоминала минарет, на который водрузили часы с четырьмя циферблатами. Часы показывали местное время. По двадцатишестичасовым суткам только что пробило семнадцать, из-за циферблата показались движущиеся фигурки в космических костюмах и принялись отправлять какой-то сложный псевдорелигиозный ритуал. Я сверил время по часам Вадима… по моимчасам, ибо это был дважды завоеванный трофей. Расхождений не было. Если Доминика рассчитала правильно, она все еще возится с Квирренбахом.
Герметики и основная часть аристократов уже успели покинуть рынок, но я заметил несколько человек, которые с растерянным видом бродили взад-вперед. Они выглядели так, словно только что получили уведомление о банкротстве. Возможно, лет семь назад они были сравнительно богаты. Но для того, чтобы удержаться на плаву во времена потрясений, нужны не только средства, но и связи. Не думаю, что до эпидемии в Городе Бездны кто-то был по-настоящему беден, однако у состоятельности всегда существуют градации. Несмотря на жару, эти люди ходили в плотных темных одеждах, нередко расшитых тяжелыми драгоценностями. Женщины носили перчатки и изнывали от духоты, но ни одна не сняла мягкой широкополой шляпы даже для того, чтобы обмахнуться. Некоторые прятали лицо под вуалью или чадрой. Мужчины поднимали воротник тяжелого пальто, а панамы и бесформенные береты отбрасывали густую тень. У многих на шее я увидел стеклянные шкатулочки наподобие ладанок. Я знал, что там хранятся имплантаты, – напоминание о былой роскоши. На мой взгляд, это все равно что носить с собой заспиртованного паразита, которого извлекли из твоего кишечника. Здесь были люди самых разных возрастов, но я не увидел никого, кто выглядел действительно старым. Вероятно, старики слишком одряхлели, чтобы отправиться в рискованную прогулку по базару. Помнится, Орканья что-то говорил о том, как обстоят дела с технологиями продления жизни в разных системах. Кое-кому из этих чудаков, может быть, двести или триста лет, и они все еще помнят Марко Ферриса и американо. Странные были времена… но не думаю, что кому-то довелось пережить нечто более странное, чем недавняя трансформация их города и крушение общества, где долгожительство и изобилие казались незыблемыми. Неудивительно, что многие из прохожих выглядели такими печальными. Ситуация способна улучшиться, но старые времена никогда не вернутся. Эта вселенская скорбь не может не вызвать сострадания.
Возвращаясь к палатке Доминики, я раздумывал, не последовать ли примеру Квирренбаха.
Пожалуй, стоит задать Доминике несколько вопросов. Но с равным успехом я могу обратиться к любому из ее конкурентов. Не исключено, что придется поговорить с каждым из них. С Доминикой меня связывал лишь Квирренбах. Сказать по правде, я уже начал к нему привыкать. Но рано или поздно нам придется расстаться, хочу я этого или нет. Можно сделать это прямо сейчас. Покинуть вокзал – и мы вряд ли когда-нибудь увидимся.
Я проталкивался через толпу, пока не вышел за пределы базара.
Дальняя стена наполовину развалилась, и через дыру открывался вид на нижние уровни Города, скрытые за плотной завесой грязного дождя. Его потоки непрерывно низвергались через край терминала. Поблизости в ожидании пассажиров бездельничали рикши. Некоторые из повозок – вертикальные ящики, закрепленные между двумя большими колесами, – передвигались при помощи паровых двигателей или пыхтящих моторов на метане. Другие были снабжены только педалями на манер велосипедов, а несколько повозок, похоже, были переделаны из паланкинов. Позади разместился транспорт, рассчитанный на более состоятельную публику. Пара элегантных летательных аппаратов на продольных направляющих, словно присев на корточки, сильно напоминали воланторы, весьма популярные на Окраине Неба. Рядом красовалась не менее живописная троица – конструкции, похожие на вертолеты с компактно сложенными винтами. В настоящий момент команда рабочих загружала в один из них паланкин. Поскольку он не проходил в дверь, ящик вполне бесцеремонно привели в горизонтальное положение. Интересно, что это было – похищение или просто посадка в такси?
Сейчас я вполне мог разориться на волантор, но путешествие на рикше почему-то показалось мне более предпочтительным. Как минимум, я познакомлюсь с местными достопримечательностями – небольшая прогулка без конкретной цели не помешает.
Я уже начал протискиваться сквозь толпу, решительно глядя прямо перед собой, но на полпути передумал и направился обратно, к палатке мадам Доминики.
– Господин Квирренбах уже закончил? – осведомился я у Тома.
Паренек все еще пританцовывал под музыку ситара, он явно удивился тому, что кто-то добровольно вошел в палатку.