Город богов
Шрифт:
— Что это? — горожанин выглядел ошарашенным, не понимая, что творится вокруг. Он отчаянно крутил головой, оглядывая площадь в поисках если не причины, но хотя бы знака, символа, следа, указывавшего путь туда, где ждал ответ на все незаданные вопросы. Потом, стремясь найти неведомое во внешнем мире внутри себя, он прислушался к тому, что происходило в его собственном сердце, душе. — Странно, — проговорил он, — боль ушла. Это чувство… Я не знаю, как оно называется… близость смерти или что-то в этом роде. Оно больше не заставляет, смирившись с тем, что
— Надежда, — прошептала Лина, которой потребовалось больше времени, чем мужчинам, чтобы прийти в себя после всего случившегося. Вернее — того, что чуть было не произошло. — У нас, у всего мира, который должен был умереть уже сейчас, появилась надежда… Но надежда — это еще не само спасение.
— Тени исчезли… — запрокинув голову, глядя на небо, проговорил горожанин.
— Их хозяин ушел, — улыбка чуть тронула губы караванщика, который облегченно вздохнул, чувствуя, видя, зная, что самое страшное уже позади.
— Губитель повержен?
— Да… — он хотел сказать что-то еще, но его остановил какой-то звук… Смешок…
— Странные вы, взрослые, — фыркнув, проговорила девочка, о которой занятые самими собой люди, погруженные в собственные чувства и переживания, совершенно забыли. — Вечно что-то выдумываете!
— Милая, с тобой все в порядке? — Атен поспешно повернулся к дочери. На его лице вновь отразилось беспокойство, стоило караванщику задуматься над тем, что должна была почувствовать, испытать малышка, увидев ужасные превращения, коснувшиеся окружающих и ее саму.
Но Мати выглядела так, словно вообще ничего не произошло. На ее щеках лежал румянец, губы были сжаты, но не от страха или боли, скорее, от обиды, что взрослые, вместо того, чтобы позаботиться о ней, предались каким-то непонятным рассуждениям.
И вообще, их страхи казались ей такими глупыми. Ведь она бы обязательно заметила, если б что-нибудь случилось. Но, право же, все выглядело так, словно окружающие просто играли с ней в странную, известную лишь им игру.
— Ну конечно же, в порядка! — девочка махнула руками. Она уже устала повторять это. Отец сегодня был таким непонятливым! И вообще… — Пап, а Шамаш когда придет? Пойдем к нему навстречу, а? Ну пап, пожалуйста! — заканючила она.
Атен замешкался, не зная, что сказать, как лучше поступить. Собственно, ему самому хотелось поскорее убедиться, что с Шамашем все в порядке, отыскать брата и хорошенько расспросить его о случившемся.
Он понимал, что лишь после этого ему станет легче. Окончательно же он успокоится, вернув Ри и Сати их родителям, а Лиса — жене и детям. Ведь он — хозяин каравана, который отвечал перед богами за жизнь каждого из своих спутников.
— Надо идти в храм… — проговорил горожанин. Не спуская пристального взгляда со священного холма, как завороженный, он двинулся вперед.
— Постой! — хозяин каравана схватил его за руку, удержал на месте.
— Твоя спутница права — нам была дана надежда, — незаметно к ним подошли другие жители города, не отрывавшие взгляда завороженных глаз от храма, который, как теперь казалось караванщику, начал медленно погружаться в сон — спокойный, безразлично — отрешенный, забывший о мире яви, чтобы обрести новую жизнь в странах сновидений, — шанс, который мы не можем позволить себе упустить, ведь другого нам даровано не будет.
— И что вы собираетесь делать?
— Пойдем к священному камню, коснемся его, чтобы он смог найти себе нового Хранителя.
Караванщик, раздумывая, повел плечами.
Да, так всегда поступали при смерти Хранителя. От простых, понятных слов не веяло угрозой, и, все же… Он сам не знал, откуда шла его уверенность, может быть, все дело в даре предвидения, но Атен чувствовал — это неправильно.
Караванщик вздохнул, качнул головой, убеждая себя, что ни к чему спорить с чужаками: "Зачем мне вмешиваться? Это их город, их судьба и их путь. Пусть поступают так, как должны".
И, убедив себя в этом, он отошел в сторону, пропуская горожан, которые медленно, шепча слова молитвы, двинулись к холму.
Атен уже хотел повернуться к Лине, чтобы задать ей очередной вопрос, который, так и не прозвучав, тотчас забылся, когда хозяин каравана заметил, что вслед за горожанами к храму направилась и Мати.
"Ну конечно, разве может что-нибудь обойтись без нее? Это любопытное создание ничего не пропустит!"
— А ты куда? — Атен не просто окликнул ее, понимая, что девочка может сделать вид, что не услышала, и убежать. Нет, на этот раз он догнал дочку, взял за руку, возвращая назад.
От храма больше не веяло ни опасностью, ни бедой. Однако это вовсе не означало, что маленькая непоседа не отыщет там неприятностей на свою голову.
— Искать Шамаша! — исподлобья глянув на него, бросила Мати, раздосадованная новой задержкой, когда она так торопилась! Весь ее вид говорил: пусть ее накажут, да вообще, пусть с ней делают все, что угодно. Но потом, а сейчас она поступит так, как считает нужным!
— Ох, дочка… — заглянув ей в глаза, вздохнул караванщик. — И что мне с тобой делать? — вместо того, чтобы возражать, настаивать на своем, соединяя просьбы с угрозами, он вдруг как-то сразу смирился с желанием девочки, словно видя в нем неизбежность.
— Атен, не беспокойся за малышку. Я пойду с ней, — проговорила Лина. В ее глазах была та же решимость. Они словно говорили: "Надеюсь, ты понимаешь, что я должна быть там, как можно ближе к мужу, я должна первой встретить его, когда он вернется…"
Караванщик вовсе не собирался возражать. Его мучила сейчас совсем другая проблема: Атену самому страстно хотелось подняться в храм. И единственное, что удерживало его от этого шага, было сомнение, вправе ли он сейчас, когда беда лишь только миновала, не успев далеко отойти в прошлое, покидать караван…