Город Цветов
Шрифт:
У Ская не нашлось наготове истории, которая скрыла бы правду: он не сомневался, что сумеет сделать так, чтобы мать ушла из дома до того, как придут Страваганты. Но, что было удивительно, Джудитта взяла в руки ситуацию.
— Я Джудитта Миеле, скульптор, — сказала она, протянув руку. — А это Fratello [11] Сулиано Фабриано. Он приводил вашего сына в мою мастерскую, и я увидела, что Скай интересуется скульптурой.
Это была одна из самых длинных речей, которые Скай когда-либо от нее слышал, и он заметил, что в словах
11
Брат (итал.)
— Да, он делает успехи в живописи; она всегда была одним из самых любимых его предметов. Можно предложить вам кофе, госпожа Миеле? И вам, Frat...
— Пожалуйста, называйте меня Сульен, — с обаятельной улыбкой произнес монах. — Скай всегда так меня называет. Я не отказался бы от кофе.
Скай уже мыл кофейник.
Розалинд начала беседу с Джудиггой.
— Наверное, я знаю ваши произведения, госпожа...
—Джудитта, — сказала художница. — Наврядли. Они в другом месте.
— Очевидно, в Италии? — полюбопытствовала Розалинд. — Вы очень хорошо говорите по-английски — вы оба. — Глядя на этих двух иностранцев, она боролась с собой, пытаясь понять то, что было вне ее понимания. Как мог этот красивый монах отвести ее сына в студию скульптора, если она находилась в Италии? И как Скай с ним познакомился? Они производили впечатление старых друзей.
Николас пришел на выручку.
— Она очень знаменита, — пояснил он. — Джудитта Миеле — одна из самых известных художников Европы.
— Правда? — удивилась Розалинд. — Простите меня, пожалуйста, за мое невежество.
Джорджия, испуганная неловкостью положения, от удивления лишилась дара речи. Она подумала о том, что бы сделала она, если бы Паоло-коннозаводчик, «ее» Стравагант из Реморы, оказался в ее доме, сидел в кухне и пил кофе. Вспомнив, как ее мать Мора превратно истолковала отношения дочери со старым торговцем антикварными вещами, который продал ей талисман —летающую лошадку, она почувствовала, что готова залиться истерическим смехом.
Николас пнул ее под столом, и она закашлялась, чтобы не выдать смеха. Зазвонил телефон, и Розалинд пошла в гостиную снять трубку.
— Слава Богу, — вздохнула Джорджия. — Я думала, что взорвусь. Ты не сможешь выйти сухим из воды, Скай. Она обязательно что-то заподозрит. У тебя просто не может быть друзей-монахов и друзей-скульпторов, которые живут в Италии, и нечего говорить о них маме.
— Я могу заставить ее забыть все, что касается нашей встречи, если хотите, — сказал Сульен. — Если вы считаете, что так ей будет спокойнее.
— Но ведь вы не хотите сказать, что сделаете это с помощью какого-то вашего зелья, правда? — испугался Скай.
— Я бы никогда не дал ей лекарства, которое может нанести вред, — твердо произнес Сульен. — Я имел в виду совсем другое — нечто более простое.
Розалинд вернулась в кухню, порозовевшая и похорошевшая.
— Я очень извиняюсь, но мне придется уйти. Мой друг неожиданно приехал в город и хочет видеть меня, Я уверена, что Скай о вас позаботится.
А Скаю она шепнула:
— Это Пол. Он приехал ночным поездом прошлой ночью и хочет, чтобы я встретилась с ним в его клубе. Ты здесь справишься без меня?
— Конечно, — ответил Скай. А потом спросил, лукаво посмотрев на нее. — Его клуб?
Розалинд сделала над собой усилие, чтобы не рассмеяться Она вышла за сумочкой и жакетом, а затем попрощалась со всеми в кухне. Когда они с Сульеном пожали друг другу руки, он пристально посмотрел ей в глаза и сказал несколько слов, которых никто в этой комнате, кроме разве что Джудитгы, не понял. Розалинд немного покачала головой, а ее синие глаза внезапно замутились. Потом она попрощалась с тремя тинейджерами, как будто в комнате больше никого не было, и ушла.
— Ну и ну, — поразился Скай. — Это было здорово. И спасибо тебе, Боже, за Пола!
— Мы зря тратим время, — обратилась к ним Джудитга. При всей своей кажущейся уверенности, она все же чувствовала себя скованно вне своего мира.
— Князь Фалко! — начал Сульен, — Я пришел, потому что слышал о том, что ты хочешь снова стравагировать в Талию.
— Мало сказать хочу, — с жаром ответил Николас. — Я просто умираю от желания вернуться.
— Но твой талисман может доставить тебя только в Ремору, — заметил монах. — Он у тебя с собой?
Николас вытащил из кармана блестящее черное перо размером приблизительно с перо лебедя и положил его на стол. Оно было красивым. Сульен достал то, что на первый взгляд было похоже на такое же перо, и положил его рядом с первым. Потом Скай заметил, что на самом деле это очень искусно сделанное гусиное перо для письма. Николас взял его в руки и стал рассматривать с восхищением: оно блестело, отливая синевой.
— Вы понимаете, что если возьмете его, вам придется отказаться от другого талисмана? — спросил Сульен. Николас молча кивнул: гусиное перо как будто его зачаровало. Сульен взял черное перо и положил его в карман своей рясы.
— Это просто, не правда ли? — иронично проговорила Джорджия, и Скай увидел, что она со злостью смотрит на Джудитту. — А теперь вы должны предложить что-то мне, а мне следует передать вам свою летающую лошадку?
Она достала круглый сверток из кармана и начала разворачивать его. Джудитта не проронила ни слова. Она вообще ничего пока не сказала Джорджии. Наконец крылатая лошадка оказалась на столе между ними. Скай никогда не видел Мерлу — удивительную лошадь с крыльями, на которой и Джорджия, и Николас летали верхом в Реморе, но он хорошо понимал, как много эта маленькая фигурка значила для Джорджии.
— А что вы поставите рядом с ней, чтобы предложить мне?
— Ничего, — сказала Джудитта. — Обмен может состояться, только если Стравагант этого сам хочет. Да, я принесла для тебя новый талисман, но если ты не намерена отказаться от своего права путешествовать в Ремору, я не могу тебя заставить.
Этого Джорджия не ожидала. Она боролась с желанием увидеть, что художница ей принесла, но хотела сохранить маленькую лошадку. Однако ей казалось невежливым попросить показать новый талисман, если у нее не было намерения его брать.