Город Цветов
Шрифт:
На следующее утро он встал рано, приготовил себе завтрак, твердо настроенный первым открыть дверь, когда появятся талийские Страваганты. Он не знал, как сделать так, чтобы мать ушла. Ремеди вился вокруг его ног, радуясь возвращению хозяина и, очевидно, негодуя, что его так долго кормила соседка. Скай взял мяукающего кота на руки и посадил себе на плечо. В дверь позвонили.
Это были Николас и Джорджия. Розалинд вошла в кухню. В халате и со взъерошенными волосами она выглядела очень молодо.
— Доброе утро вам обоим, — улыбнулась он. — Вы со Скаем неразлучны, не так ли? Элис не с вами?
Оба что-то неловко
— Не знаю, как мне ее выпроводить, — оправдывался он.— Она так устала после вчерашней поездки. Не могу же я вытолкать ее из дома.
— Может быть, нам подождать их у входа? — предложила Джорджия.
— Но это будет выглядеть несколько странно, разве не так?— заметил Николас. — Двое тинейджеров целый день стоящих у порога дома.
— Это не будет целый день, — ответил Скай, — Они собираются появиться здесь утром.
Послышался приглушенный стук в дверь.
— Слишком поздно, — произнесла Джорджия. — Бьюсь об заклад, что это они.
Скай вышел в холл и прислушался. Он услышал голоса за входной дверью, а потом она открылась. В дом вошла его соседка сверху, Джилл, которая кормила Ремеди. Она держала под мышкой газету, а в руке — бумажный пакет из местного кондитерского магазина; он чувствовал запах свежеиспеченных рогаликов.
— Скай, — сказала Джилл. — Тебя тут спрашивает какой-то мужчина, он священник или что-то вроде того. Мне его впустить?
Беатриче привыкала к своему новому дому в Палаццо Дукале. Здесь у нее была комната, намного больше ее старой в Палаццо ди Кимичи, и маленькая хорошенькая гостиная с зеленым шелком на стенах, рядом с анфиладой комнат отца и таким же видом на реку. Она теперь была очень занята, превращая элегантные роскошные комнаты в место, где она чувствовала бы себя дома, и скоро ей придется принимать гостей в старом palazzo на Виа Ларга. В Джилии соберутся члены семьи ди Кимичи со всей Талии, чтобы принять участие в свадебных торжествах.
Последний раз семья в полном составе собиралась вместе на похоронах Фалко, и Беатриче твердо решила изгнать из памяти это воспоминание, оказав сердечный прием гостям, которых приведет сюда счастливое событие. Ей стало любопытно, думал ли ее отец о том же, тщательно разрабатывая план празднеств. Готовились к трем дням пиров, турниров, маскарадов и процессий, и княжна как хозяйка, единственная женщина джилийской ветви ди Кимичи, должна была все предвидеть.
Она очень редко оставалась одна и, хотя и была рада помощи, которую предлагал ей Энрико, тайный агент ее отца, очень устала от его постоянного присутствия: казалось, он всегда находился за ее спиной и на шаг от нее.
Этим днем, через неделю после переезда в новый дом, Беатриче стояла у окна своей гостиной, наслаждаясь несколькими минутами уединения. Наступало теплое время года: скоро придет апрель, до свадеб осталось только три недели. Уровень воды в реке очень поднялся, и она это заметила, вспомнив, какой мокрой была зима. По крайней мере, дожди уже, похоже, закончились; было бы ужасно досадно, если бы пышные наряды невест промокли насквозь,
Беатриче вздохнула. Она не понимала, почему отношения между двумя семьями так испортились — она помнила время, когда они наносили друг другу визиты достаточно любезно. Нуччи и ди Кимичи были соперниками с кровавой историей, но они являлись и двумя самыми богатыми семействами города, а это означало, что их члены должны хоть иногда общаться. На ее губах заиграла улыбка, когда ей вспомнился один из дней своего детства, когда три мальчика Нуччи и две их сестры нанесли визит ди Кимичи на Виа Ларга. Взрослые вели бесконечные разговоры и пили вино, а всех детей выгнали во внутренний двор, как щенков. Камилло Нуччи и ее брат Фабрицио придумали одеть стоявшего среди клумб бронзового Меркурия и составили план действий.
Беатриче принесла из комнаты матери шарфы, ожерелья и нижнюю юбку, а Камилло, Фабрицио и Карло нарядили статую, уложив одежду изящными складками. Маленькая княжна вместе с Филиппо Нуччи и младшими мальчиками и девочками наблюдала за ними. Все это происходило еще до того, как родился Фалко, а Давиде тогда только начал ходить, и его держала на руках старшая сестра. Беатриче вспомнила, как смешно выглядел Меркурий в своем пышном наряде и как их ругали герцог и Маттео Нуччи.
А теперь и Давиде, и Фалко мертвы, а их семьи стали злейшими врагами. В редких случаях, когда Беатриче встречала кого-нибудь из Нуччи на улице, они упорно глядели мимо, не замечая друг друга, даже несмотря на то, что Грациэлла сидела с ними и оплакивала Фалко, а после гибели Давиде Беатриче передавала им свои соболезнования.
Стук в дверь отвлек ее от тяжелых мыслей.
— Пришел кондитер, ваше высочество, — доложил Энрико. — Хочет поговорить с вами о марципанах.
— Я приду сейчас же, — сказала Беатриче.
Потребовалось бы большое количество сахара, чтобы подсластить горечь отношений и смягчить острые углы, когда две семьи неизбежно соберутся вместе,
Сульен и Джудитга стояли на пороге. Брат Сульен выглядел точно так же, как монах любого современного монастыря: более чем за четыре века одеяние монахов не изменилось. Но Джудитта совсем не походила на человека двадцать первого столетия. Она была в длинном зеленом бархатном плаще с капюшоном, накинутым на ее обычную рабочую одежду, и Скай был уверен, что увидел крошки мрамора в ее волосах. Но она была такая же спокойная и невозмутимая, как и в Джилии, и безмятежная, как любая из ее статуй.
— Можно нам войти? — спросил Сульен, и Скай не смог придумать предлог, чтобы сказать «нет».
Они прошли по короткому коридору в кухню, и Скай сам не заметил, как начал представлять четверых Стравагантов друг другу. Джудитта узнала юного князя ди Кимичи, хотя он изменился, а Николас никогда раньше не встречался с Джудиттой. Джилийцы с интересом рассматривали кухню, когда Розалинд, только что принявшая душ, вошла и увидела их.
— О Господин — потрясенно произнесла она. — Этим утром у нас много ранних гостей. Представь мне своих друзей, Скай.