Город, где умирают тени
Шрифт:
Харт откинулся на спинку кресла. Полли казалась вполне нормальной, во всяком случае, сейчас. Нож был на безопасном расстоянии, а Друг — рядом, готовый схватить ее по первому сигналу…
— Чует мое сердце, я очень пожалею об этом, но… Ладно, Друг, отпусти ее. Но будь начеку, мало ли что.
— Будь я проклят, ты такой же псих, как и она, но ты здесь главный. Только потом не обвиняй меня, если она откуда-нибудь вытащит второй нож. С нее станется. Но меня, как всегда, никто не слушает. Я всего лишь тень, кто меня будет слушать.
— Друг, хватит уже…
Тень громко чихнула (с чего бы — поразился Харт), скользнула с колен Полли
— Интересный у тебя друг, Джимми. Я помню, когда ты был маленьким мальчиком, ты рассказывал мне о нем, и я не знала, верить тебе или нет. Ты был таким фантазером.
— Я предпочел бы, чтоб меня называли Джеймсом, — сказал Харт. — Вы помните меня ребенком? Каким я был? Я ничего не помню о своем детстве.
— Мы вместе ходили в школу и иногда вместе играли, когда родителям надо было куда-нибудь нас сплавить. Сюзанна Дюбуа сказала мне, что ты вернулся в Шэдоуз-Фолл. А ей об этом сказали карты. Я знала, что рано или поздно ты придешь к дому, и все же была потрясена, увидев тебя здесь. В твое отсутствие слухи и сплетни сделали тебя кем-то вроде призрака: словно жуткий топор висел над всеми нами и только это всех и волновало. Я не сознавала, насколько боюсь тебя, пока не очнулась по пути через дорогу к твоему дому с кухонным ножом в руке. Сейчас-то я уже успокоилась. Но во мне… как бы поточнее выразиться… Во мне живут несколько личностей. И одна из них очень молода, и ее легко напугать.
— Ты хочешь сказать, что ты многолика? — с интересом спросил Харт. — Я что-то слышал об этом.
— Все не так просто, как кажется, — чуть запинаясь, проговорила Полли. — Видишь ли, все дело в доме. Моем доме. Четыре времени года. Время в доме разделилось, и кто я есть и сколько мне лет — все зависит от того, в какой части дома я нахожусь.
— Ты что-нибудь понимаешь? — бросив взгляд на Друга, спросил Харт.
— Конечно, и добавлю, что это в тысячу раз интереснее телевизионных мыльных опер и не менее запутано, чем они. Думаю, нам следует перейти улицу и осмотреть ее дом.
— А ты что, можешь выйти отсюда? Я так понял, что ты приклеен к дому.
— Так оно и было, пока не вернулся ты. Теперь я волен идти, куда угодно тебе. Я твоя тень. Пойдем скорее, Джим, то есть Джеймс. Двадцать пять лет я не выходил из дома, и жилище Полли невероятно для меня привлекательно.
— Не далее чем пять минут назад ты настаивал на том, чтобы запереть ее и забыть про нее навеки. Однако ты прав: мысль на самом деле заманчивая. Веди нас, Полли. Но если хоть на мгновение ты подумаешь о том, чтобы найти второй нож, я велю Другу обрушиться на тебя как тонна кирпичей. Все понятно?
— Конечно, Джеймс. Как понятна и твоя осторожность. Но, пожалуйста, ты тоже пойми: для меня это не простое решение. Вот уже много лет в моем доме не было чужих. Мне, наверное, придется рассказывать о вещах, о которых я не решалась рассуждать даже наедине с собой. Но думаю, время поделиться с кем-то настало. И если ты обладаешь такой силой, как о тебе говорят, может быть, я найду выход из того ада, который сотворила для себя сама.
— Никакой такой силой я не обладаю, — сказал Харт. — Я такой же, как все. Человек как человек.
— Надеюсь, ты заблуждаешься, — улыбнулась Полли. — Во благо мне и тебе.
Полли нерешительно поднялась с кресла, словно ожидая, что Харт в любой момент передумает, и первой пошла из гостиной.
Что-то в доме под названием Четыре Времени Года было определенно не так. Харт сразу почувствовал это: непреходящее напряжение, ощущение давления, некоего намерения. Намерения кого-то или чего-то, затаившегося в выжидании. Он шагнул в прихожую, залитую ярким полуденным солнцем, и с трудом поборол желание оглянуться. Как Полли может жить в таком месте? Он едва вошел, и уже хотелось развернуться и убраться отсюда сию же минуту. Полли обернулась что-то сказать, и Харт мгновенно взял себя в руки, чтобы не выдать своей тревоги. Ему показалось, что он начал понимать, отчего так взволнована Полли и напряжена, как перетянутая струна. Полли слегка зарделась под его пристальным взглядом и поправила рукой волосы, будто только что осознав, какой растрепой она выглядит перед ним.
— Извините, здесь такой беспорядок, да и я сама тоже хороша. Знай, что вернусь не одна, я бы хоть чуть прибралась. Но сюда так редко кто заглядывает, и мне это даже по душе. Люди считают меня сумасшедшей. Иногда я с ними соглашаюсь. — Полли огляделась, словно пытаясь решить, куда лучше всего пригласить Харта. — Ты должен понять, Джеймс, это место небезопасно. Время здесь течет по-другому. Что-то стряслось в этом доме, очень давно, когда я была еще совсем крохой. Что-то страшное. Но что, я не помню. Сюзанна сказала, ты потерял память о своем детстве. Мне повезло меньше. Мои воспоминания все еще при мне. Воспоминания живут во мне и в моем доме и мучают меня. Там, наверху, четыре разные комнаты, и в них я — четыре разных личности. Четыре разных версии меня самой. Здесь же, на первом этаже, все относительно одинаково. Здесь мне дозволяется быть самой собой. Пойдемте через кухню. Там мы будем в безопасности, это самое удаленное помещение в доме, можно будет говорить и не бояться, что нас подслушают.
Полли повела гостя по коридору в кухню, не переставая что-то взволнованно рассказывать по пути. Харт не успевал схватывать и половины того, что она лепетала, и тем не менее старался внимательно вслушиваться, пытаясь найти подсказку к тайне случившегося когда-то с Полли и ее домом.
На кухне царил беспорядок, но беспорядок удобный — при котором хозяйке всегда известно, где что лежит. Все свободные поверхности были заставлены, но грязи не было. Пол тоже был чист — ни пятнышка. Полли подхватила с одного стула свитер, небрежно бросила его на посудную стойку и жестом предложила Харту садиться. Он сел, проверив украдкой, на месте ли Друг, и стал наблюдать за Полли, которая уже хлопотала, приготовляя кофе. Она продолжала трещать, боясь, наверное, кого-то или чего-то, что может прийти сюда и заполнить собой тишину, если она замолкнет.