Город, где умирают тени

Грин Саймон

В действительности все выглядело гораздо примитивнее.

Большая пещера была ярко освещена тысячами свечей: всюду пыль, по углам паутина, пол закапан воском — очевидно, прибраться здесь никому и в голову не приходило. Обстановка и само действо были такими, каким в представлении животных должен выглядеть процесс судебного разбирательства. Правда, звери никогда не были сильны по части воображения, и дальше плагиата с иллюстраций знакомых им книг фантазия обитателей Нижнего мира не шла. В результате получилось нечто из старомодной детской книжки — одной из тех сказок, исполненных сознания долга, отягощенных

моралью, с участием трусливых и подлых злодеев с закрученными кверху кончиками усов и героев настолько отважных, честных и чистых, что от всего этого откровенно тошнило.

Над всеми возвышался судья и поглядывал вниз на зал из-за деревянной кафедры. Она была настолько высокой, что у некоторых животных шла кровь из носа только из-за того, что они задирали головы, когда на нее смотрели.

По левую руку судьи расположились присяжные на невероятно неудобных деревянных скамейках — чтобы не клевали носами, если их одолеет скука. В число присяжных входили двенадцать животных, чьи сердца были чисты и отважны. Выбирали такую дюжину просто — из тех, кто вовремя не успел сбежать.

Справа от судьи находилась скамья подсудимых, жуткий деревянный ящик с гвоздями, торчащими остриями внутрь: дабы обвиняемые не заблуждались относительно причины их пребывания здесь. Ящик стоял чуть особняком и возвышался на помосте, чтобы зрителям было удобно швырять в него всякую дрянь, если у них появится такое желание. Желание появлялось всегда.

Дополняли обстановку ряды церковных скамей со спинками — для зрителей, для свидетелей, для судейской обслуги и тех, кто просто был не в меру любопытен или же пришел от души повеселиться.

На этот раз Великий сбор был созван, чтобы дать оценку инциденту с ранением Козерога субъектом преступного нападения. Судебный пристав — большая гиена, стоящая на задних лапах, в академической шапочке и мантии — объявил это зычным голосом, после чего последовали бурные комментарии, поскольку одна половина зрителей объясняла другой, что означает «субъект преступного нападения».

Собственно, о случившемся ходило уже много разговоров. Узнав, что Козерог серьезно ранен, но жить будет, немалое число животных предложило пристрелить потерпевшего, черт бы его побрал. Их предложение не было включено в повестку заседания еще и потому, что у Мишки, вытянувшегося подле инвалидного кресла с сидящим в нем Козерогом, было самое большое и жуткое ружье, какое только зверям приходилось видеть.

Долетевший с задних рядов голос обратил внимание присутствующих на то, что это нарушение правил — приносить на Большой сбор оружие. Мишка парировал: травля тоже против правил, и он чувствует себя вполне способным придать законную силу упомянутому правилу при помощи стольких стволов оружия, сколько потребуется. Горящими глазами он обвел зрителей, как бы ненароком поводил дулом слева направо, и в ту же секунду все сказали, что полностью разделяют его точку зрения. Медвежонок повернулся ко всем спиной и сел рядышком с Козерогом, а из-за спинок скамей снова стали подниматься головы зрителей. Судья оглядел зал с высоты своей кафедры и тяжко вздохнул.

Судьей сегодня выступал Псевдогрифон. Вообще-то по графику судьей в этот день должна была выступать Псевдочерепаха, но она вдруг занемогла и уползла куда-то отлеживаться.

Псевдогрифон был избран исполняющим обязанности судьи — вопреки его громким протестам, поскольку среди ратовавших за переизбрание он кричал больше всех. По этой причине судья находился не в лучшем расположении духа и был решительно настроен отыскать как можно больше виновных. Кое-кто обязательно сегодня ответит за нанесенное ему унижение.

Со всей силы судья грохнул молотком по столу, и гул разговоров стих, а зрители оживились: что-то сейчас будет. Псевдогрифон задумался, что бы такое сотворить дальше, потому как дальше удара молотком его профессиональные знания не распространялись. Грифоны, по большей части, не очень-то ладили с законом. В основном они отрывали головы зверью, что помельче, а затем вежливо раскаивались в грехе поедания ближнего своего.

— Разрешите обратить внимание вашей чести, — раздался громкий и сразу же завладевший аудиторией голос.

Судья с надеждой опустил взгляд на прокурора. Обладателем этой должности сегодня был Страус. В пенсне, с надменной физиономией, Страус некогда был персонажем огромного количества политических карикатур и с тех пор стал невыносимо чопорным и всегда важничал. Говорил он громко и всегда уверенно по всем спорным вопросам и тяжбам, независимо от того, знаком он с фактами или нет, поэтому на всякий случай рядом с собой он держал корзину с песком и постоянно был наготове спрятать туда голову.

Обведя взглядом битком набитое помещение, Страус фыркнул, давая понять, что у него есть дела поважнее, чем торчать тут и дожидаться, пока отдельные личности наговорятся и наконец умолкнут. Зрители, знающие, что это фырканье означало, поудобнее устроились на своих местах и стали передавать друг другу гнилые фрукты, готовясь к встрече с первым свидетелем, который им не понравится. Страус принял величественную позу и прочистил горло — принимая во внимание длину шеи, процедура вышла довольно длительной и устрашающей. В процессе прочистки Страус высокомерно поглядывал на зрителей. А зрители наслаждались предвкушением — именно за этим они сюда и пришли.

— Ваша честь и почтенные господа присяжные заседатели! Мы собрались сегодня здесь по чрезвычайно важному поводу. В одного из нас стрелял и тяжело его ранил посторонний человек, чужак. Нам необходимо выяснить, за что, как и куда.

— В живот! — громко объявил Козерог. — Пуля вышла из спины, а куда потом улетела, не в курсе.

— Тишина в зале! — потребовал Псевдогрифон, неистово замолотив по столу. — К порядку! К порядку!

— Хаос! — взвизгнула розовая Лама-панк с заднего ряда — единственно для того, чтобы высказать противоположное мнение. — Анархия! Бунт! Не голосуйте, им это только на руку!

Затем демонстративно она начала плевать во всех направлениях, пока судебный пристав не усмирил ее крепкой оплеухой по голове большим деревянным молотком для крокета. Три молодые уточки в матросских костюмах мгновенно воспользовались бессознательным состоянием Ламы и осмотрели ее карманы на предмет чего-нибудь покурить или просто чего интересненького.

— Ваша честь, — продолжил Страус — Я вынужден настаивать на соблюдении тишины. Этот вопрос чрезвычайно важный и должен быть тщательно изучен и обсужден.