Город и горы
Шрифт:
Одинокие деревья, раскинутые по холмам и долинам бескрайних просторов, еще напоминали о лесном происшествии, но уже не так колко и ясно. Собственные шаги по густой зеленой траве, под куполом чистого неба приводили его в чувства. Каждый новый сделанный шаг отвлекал Армана от увиденного. И каждое его движениепостепенно приходило в гармонию с окружающей местностью. С тишиной бесчисленных холмов, красочных полей где-то вдалеке, с лугами окутанными утренней дымкой тумана, с горой, которая напоминала о себе даже когда была за спиной. Такое чувство, когда идешь вперед ивдруг замираешь на секунду, ощущая на своих плечах ветерок с вершины – это сказанные горой слова утешения. Ты помнишь темно зеленый пейзаж нижней части горной местности зимой. От середины и до самой верхушки расстилается снежный покров. И пытаешься представить себе, как он растаял и, как, оставшаяся на самой верхушке шапочка чуть поблескивает, напоминая тебе о суровых зимних временах. Арман успокоился. Теперь он шел, вглядываясь вдаль в поисках хоть небольшой намёка на приближение к деревне, хоть уголочка деревенского дома. Стремился быстрее попасть в родную обитель, избавится от жуткого ощущения, страшащего его и от надоедливого любопытства, пораждающего еще больший страх непонимания своих собственных влечений.
Арман не приходил в ужас, когда вспоминал отдельные части черепов, хорошо запечатлевшиеся в его памяти. Белая кость лба, затылок, изгиб челюсти, все это по отдельности не было таким ужасающим, как картина отрытых останков в целом. Там где лопата судорожно упала на землю, немного подпрыгнула, где он облокотился руками о стенку ямы, а из земли на него глядела темные глазные ямки детского черепа. Арман вздрогнул и прибавил темп. Но через некоторое время он все же немного замедлился. Стал дышать ровно и пошел спокойным шагом. Это произошло тогда, когда он увидел вдалеке свою деревню. Простецкие домики с пологими самодельными крышами, грязный желтый кирпич, выцветший от проливных весенних дождей в горах. Вид деревни напомнил ему детские годы, мокрую зеленую траву поутру и как когда-то давно он вместе со своими друзьями выбегал ранним утром в поле и катался по земле в знак того, что ему можно делать все, что он уже взрослый. После этого незаметно прокрадывался домой весь мокрый, снимал одежду и прятал ее в углу за матрасом, чтобы мама не видела. Через день одежда высыхала, и Арман вытаскивал ее, надевал на себя и шел гулять. Матьвыглядывала из окна и кричала ему вслед "Арман, где ты достал это мятое тряпьё, сними сейчас же и надень что-нибудь другое".
Он улыбнулся, продолжая шагать по траве напрямик к деревне. Но мысль о черепах не покидала его. Как страшно было сознавать то, что живых людей застрелили в лесу и еще так близко к его дому. Он подумал о том, что возможно там были другие черепа. Кто-то расстрелял всю семью или же пленников или путников, кого угодно, но людей, в том числе и ребенка.
Когда Арман немного успокоился ему в голову стали приходить мысли по поводу того, что могло произойти в том лесу. Одни догадки его ужасали, другие были довольно логичными, но ничего, о чем он думал не казалось ему достаточно правдоподобным.
В конце концов, он перестал об этом размышлять и начал подниматься уже совершенно спокойно по той тропинке, с которой некогда спускался, поглаживая большие доисторические булыжники.
Путь от леса до деревни в этот раз показался ему слишком коротким. Он прошел через холмы и большое поле, подошел к тропинке, ведущей на холм, и забрался по ней к домам слишком быстро, так что даже не успел серьезно, без лишних чувств поразмыслить над случившимся. С другой стороны ему хватило ужаса и страха. Еще в лесу, когда ощущение испуга было очень свежим, время тянулось медленней, чем когда либо. Там он чувствовал себя, как в клетке, продвигался все быстрее, и в то же время понимал, что все происходит медленно, слишком медленно. Мучения всегда длятся долго.
Арман вдохнул свежий воздух. Он увидел свой дом и мать, которая развешивала белье на протянутый между деревьями толстый длинный шнурок. Она не замечала сына, пока он не подошел в плотную к дому. Веревка была почти вся завешана бельем. Некоторые вещи успели немного подсохнуть на ярком солнце. Мать только что, перестирала это белье в ручье и слишком устала. Можно сказать, что она даже немного отдыхала от нагрузки, развешивая мокрые вещи на шнурок.
– Явился! – громко прокричала он, завидев сына – где ты был? Почему бледный такой?
– Я был в лесу.
– А я увидела только то, что уже семь часов утра, а ты ещё не отправился за травами. Отец уже встал, поел, теперь на работу собирается, а ты чем занимался, картошку капал? – сказала она и засмеялась поглядывая на грязну лопату и мешок.
– Лучше не спрашивай, не хочу говорить об этом.
– Как хочешь, только вот к полудню мне нужно свежий суп приготовить, соответственно травы нужны уже сейчас, где они? – она хихикнула.
– Я пойду за ними сейчас, только в дом зайду, переоденусь и вот это на место положу – Арман поднял мешок и лопату.
Заборов в деревне не было, поэтому он беспрепятственно подошел к двери дома и открыл ее правой рукой,одновременно удерживая лопату и мешок в левой.
Дом казался очень старым. Одноэтажная деревянная постройка была задумана еще дедом Армана. Семья деда жила в небольшой землянке на этом же участке, но когда родители деда умерли, ему в голову пришла идея перестроить дом. Он снес его и поставил новый, который служит семье его сына верой и правдой до сих пор. Однако сейчас дом был уже довольно старый. Дожди размочили дерево, и оно потемнело, кирпичный фундамент трескался во некоторых местах, особенно там, где силились насекомые. Окно выходило на противоположную отсолнечной сторону. Из него можно было увидеть Арарат. Чаще всего мать Армана наслаждалась дальним видом этой горы, стоя на кухне. Также она могла видеть ручей и некоторые из деревенских домов. Тропинка, по которой все спускались вниз с холма находилась чуть поодаль, с левой стороны.
Арман встал под деревянный навес, который обычно шатался во время сильного ветра. Входя в дом, он услышалдобрый отцовский голос. Его отец, Николо разговаривал со своей дочерью Лусине, но когда зашел Арман он резко замолчал, а потом проговорил:
– Арман джи, куда ты так рано ходил, а?
Отец еще не видел своего сына, Арман шел по коридору, аон сидел в комнате. Юноша встал в проеме двери и посмотрел на отца.
– Доброе утро, пап, я ходил в лес.
– Доброе утро, зачем ты ходил в лес и почему ты такой бледный? – спросил отец, сидя на диване вместе с Лусине.
Маленькая Лусине посмотрела на брата, а потом на отца и как будто бы поняла, что им необходимо поговорить наедине. Она спрыгнула с дивана и побежала к себе в комнату.
Долгая пауза прервалась повторенным вопросом.
– Так где ты был, сын мой?
Арман положил лопату и мешок за стенку, а сам вошёл в комнату и сел рядом с отцом на диван. Николо почесал бороду и строго посмотрел на сына. Арман задумался: а потом ответил:
– Я был в лесу, за холмами, в том маленьком лесу, который всегда обходят охотники.
– Чёрное пятно, понятно, и что же ты там увидел, что так побледнел? – задал вопрос отец. Он сморщил лоб и своими большими темными глазами посмотрел на сына еще пристальней.
– Не знаю даже, как сказать…
– Говори, как есть! – перебил Николо сына и почесал проплешину на своей голове.
Арман посмотрел на отца и удивился тому, как же много седых волос было у него на голове.
– Я раскопал кости убитых людей – сказал Арман и уставился в пустоту, как тогда, на выходе из леса.