Город иллюзий
Шрифт:
Она повернула к нему свое обветренное тонкое лицо и едва заметно улыбнулась:
— Одна беда — темновато. Я не люблю толстые стены и темноту.
— Это все же лучше, чем завязанные глаза. Хотя твоей повязке я обязан жизнью. Слепой Хоррессинс все же лучше, чем мертвый Фальк.
Он помолчал, а затем спросил:
— Почему ты меня спасла?
Эстрел пожала плечами. На ее устах застыла все та же едва заметная улыбка.
— Ты был пленником, как и я… Бытует мнение, что Странники искусны в хитрости и
— Так Странники еще и искусные врачеватели?
— Мы кое-что смыслим в этом деле.
— И тебе известен Древний Язык. Вы не забыли, как жили люди в прежние времена, в отличие от Баснассков.
— Да, мы все умеем изъясняться на галакте. Посмотри-ка, ты обморозил вчера край уха, поскольку вынул завязку из своего капюшона, чтобы помочь мне в пургу.
— Но как я могу взглянуть на собственное ухо? — рассмеялся Фальк, отдаваясь заботливым рукам девушки. — Обычно мне это ни к чему.
Заклеив пластырем еще не заживший порез на его левом виске, она пару раз искоса взглянула на лицо Фалька, пока наконец не осмелилась спросить:
— Наверное, у многих обитателей Леса такие странные глаза?
— Нет, больше ни у кого.
Повинуясь обычаю, Эстрел больше ни о чем не спрашивала, а он, решив не открываться никому, сам не стал ни о чем рассказывать. Однако его собственное любопытство все же пересилило и заставило задать вопрос:
— Но ты же не боишься этих кошачьих глаз?
— Нет, — тихо ответила девушка. — Ты напугал меня только однажды. Когда выстрелил… не раздумывая…
— Он поднял бы на ноги все стойбище…
— Я знаю, знаю. Но мы не носим оружия. Ты выстрелил так быстро, что я страшно испугалась. Мне вспомнилась ужасная сцена из детства: один мужчина в мгновение ока убил другого из пистолета, совсем как ты. Убийца был из Выскобленных.
— Выскобленных?
— О, их иногда можно встретить в наших горах.
— Я почти ничего не знаю о Горах.
Девушка без особой охоты объяснила:
— Тебе ведь известен Закон Повелителей. Они никого не убивают. Когда в их городе объявляется убийца, его не уничтожают, а превращают в Выскобленного, что-то делая с мозгом. Преступник начинает новую жизнь невинным, как младенец. Тот мужчина, о котором я упомянула, был старше тебя, но обладал разумом маленького ребенка. В его руках оказался пистолет, и его пальцы помнили, как с ним надо обращаться. Он застрелил человека в упор, точно так же, как и ты…
Задумавшись, Фальк молча смотрел сквозь огонь на пистолет — чудесное миниатюрное устройство, которое помогало разжигать огонь, добывать мясо и освещать путь в темноте на протяжении всего долгого путешествия. Его руки не помнили, как надо обращаться с оружием… разве не так? Его научил стрелять Меток. Фальк не сомневался в этом. Он никак не мог быть очередным безумцем или преступником, которому предоставили еще один шанс надменно милостивые Повелители Эс Тоха…
Тем не менее, по сравнению со смутными догадками и предположениями о собственном происхождении…
— Как они могут проделывать такое с человеческим разумом?
— Не знаю.
— Возможно, Повелители поступают так не только с преступниками, но и с бунтовщиками.
— Кто такие бунтовщики?
Эстрел говорила на галакте куда более бегло, чем Фальк, но ей никогда не приходилось слышать такого слова.
Она закончила перевязку раны и аккуратно спрятала свои немногочисленные медикаменты в сумку. Вдруг Фальк повернулся к ней так резко, что девушка от испуга даже слегка подалась назад.
— Ты видела когда-нибудь такие глаза, как у меня, Эстрел?
— Нет.
— Ты знаешь… о Городе?
— Об Эс Тохе? Да, я была там.
— Значит, ты видела Сингов?
— Ты не Синг.
— Нет, но я хочу встретиться с ними, — с жаром в голосе сказал Фальк. — Только боюсь…
Он замолчал.
Эстрел закрыла сумку с медикаментами и убрала ее к себе в мешок.
— Эс Тох кажется странным местом людям из одиноких домов и дальних мест, — наконец произнесла она. — Однако я гуляла по его улицам, и ничего плохого со мной не случилось. Там живет множество людей, которые вовсе не боятся Повелителей. И тебе не нужно страшиться их. Повелители исключительно могущественны, хотя большая часть того, что болтают об Эс Тохе, не соответствует истине…
Их взгляды встретились. Внезапно Фальк решился и, призвав на помощь все свое искусство телепатии, впервые мысленно обратился к ней: «Тогда поведай мне всю правду об Эс Тохе!»
Она покачала головой и вслух произнесла:
— Я спасла тебе жизнь, а ты спас мою. Мы — товарищи и на какое-то время — попутчики. Но я не буду мысленно переговариваться ни с тобой, ни с другим случайным знакомым, ни сейчас, ни когда-либо после.
— Значит, ты все-таки думаешь, что я — Синг? — спросил он иронически и немного униженно, поскольку понимал, что Эстрел права.
— Кто может с уверенностью судить? — парировала девушка, а затем добавила с легкой улыбкой: — Хотя мне было бы трудно в это поверить… Снег в котелке уже растаял. Я поднимусь наверх и наберу еще. Надо так много снега, чтобы получить самую малость воды, а нам обоим хочется пить. Тебя ведь зовут Фальк?
Он кивнул, не отрывая от нее глаз.
— Не подозревай меня, Фальк. Дай мне показать, что я из себя представляю. Мыслеречь сама по себе ничего не доказывает. Доверие — это такая штука, которая растет, отталкиваясь от поступков, день ото дня.