Город принял
Шрифт:
Прошло несколько мгновений, старая женщина все еще сидела с закрытыми глазами, но я видела, что боль, остро когтившая ее сердце, уже отступила. Эксперт Халецкий подсел к ней поближе, успокаивающе погладил по плечу, спросил:
– Вы его сможете подробно описать?
– Могу, – кивнула женщина, не открывая глаз. – Я его до гробовой доски запомнила…
– Ясно. Пройдемте тогда к нам, чтобы было по науке… – Халецкий повернулся ко мне: – И вас, Маргарита Борисовна, я попрошу
Спустились на первый этаж, прошли длинным коридором, и Халецкий открыл дверь с табличкой: «Центр оперативно-розыскной информации».
Здесь уже сидели за столом двое мужчин и рисовали на большом листе бумаги какую-то схему.
– Заждались, Ной Маркович, – сказал один из них.
– Давайте побыстрее, времечко-то бежит…
– Мой юный друг Колотыгин, – ухмыльнулся Халецкий, – не путайте расторопность с суетливостью.
Я спросила у Стаса, кто эти люди.
– Это инспектор Колотыгин и следователь Мищенко – они ведут дела по предыдущим разбоям в подъездах.
Вдоль стены в кабинете разместилось необычного вида сооружение, напоминающее огромную пишущую машинку, соединенную с телевизором. Механизм красив, на нем выделяются красные буквы, образующие надпись «ФИЛЬМДАТА П». Халецкий уселся около «пишущей машинки», женщину поудобнее устроил рядом.
– Значит, молодой, говорите? – спросил он. – Сколько лет примерно?
– Ну… лет двадцать пять… – сказала женщина. – Может, тридцать, не больше…
– Ясно, – наклонил голову Халецкий и нажал клавишу на машинке. Она ожила – раздалось еле слышное гудение и мерное стрекотание, одновременно закрутился большой вал с широкой бумажной лентой.
– Рост?
– Рост небольшой… как ваш… приблизительно… – Женщина смутилась.
– Комплекции худощавой?… – спросил Халецкий и нажал одну за другой еще две клавиши. – Лицо какой формы, не помните?
– Длинное такое… лошадиное…
– Губы? Глаза?
– Губы чего-то не запомнила я… А глаза светлые…
После каждого ответа Халецкий нажимал клавишу, и машина отвечала ровным стрекотанием. Женщина явно успокаивалась.
– А как она работает, эта машина? – спросила я у Стаса.
– У-у, машина жутко хитрая! И памятливая, главное. Значит, берутся на заметку наши «клиенты», и на специальной микропленочке фиксируются все мыслимые данные о них: возраст, адрес, словесный портрет, особые приметы…
– И особые склонности? – улыбнулась я.
– Вот именно: в первую очередь надо знать – что жулик совершает и каким способом…
– А почему в первую очередь?
– Потому что большинство преступников –
– Так, ну а дальше?
– А дальше машина начинает с немыслимой скоростью отбирать те карточки, в которых находятся данные, указанные свидетелями, – их для краткости называют «поисковыми признаками». Пошли, сейчас сама увидишь…
А Халецкий тем временем методично спрашивал потерпевшую:
– Веснушки? Бельмо? Зубы все? А металлические? Может, кривые? Или желтые? Оспины?
Женщина отрицательно качала головой.
– Сутулость? Родинки?…
– Есть! – возбужденно закричала женщина. – Есть родинка, под глазом… – И, задумавшись, неуверенно добавила: – Не помню только под каким… Большая, с копейку…
Халецкий нажал еще одну клавишу, и снова:
– Рубцы на лице или на руках? Ожоги? Ямка на подбородке?…
– Нет… нет… нет…
– Говорит с акцентом? Заикается? Картавит? Жестикулирует?…
Тихонов спросил следователя из отделения:
– А те потерпевшие сколько отобрали?
– Первая – триста семьдесят карточек, – сказал Мищенко. – От второй толку мало, она до сих пор в себя еще не пришла… поисковых признаков не дает практически… А старичок молодец: после него из трехсот семидесяти только сто две осталось… Памятливый…
Халецкий повернулся к следователю:
– А про родинку он вспомнил?
– Нет.
Удовлетворенно хмыкнув, он вставил в приемный элеватор толстенную пачку целлулоидовых микрофишек, нажал тумблер, и машина с ровным, тихим гудением начала невероятно быстро сортировать их: в ящичек налево падали неподходящие, направо, время от времени, – «соответствующие поисковым признакам».
– А прозевать кого-нибудь машина не может? – с сомнением спросила я.
– То-то и оно, что не может! – довольно воскликнул Халецкий. – Сто процентов точного отбора! Как говорили греки: мудр, кто знает не многое, а нужное.
Машина остановилась: прошло всего несколько секунд – и толстая пачка карточек разобрана. Халецкий вынул из правого ящика микрофишки.
– Семь! – просчитал он, вставил их в кассету, а затем попросил потерпевшую: – Теперь смотрите внимательно на экран…
Огромный экран осветился, и на нем появилось лицо молодого мужчины с родинкой под глазом. Женщина завороженно смотрела на экран, прошептала запекшимися губами: «Нет…» Проплыло еще одно лицо, потом еще, еще – у всех худощавые длинные, «лошадиные» физиономии, все чем-то одновременно похожи, и отличаются друг от друга, у каждого – родинка под глазом, правым или левым…