Город призраков
Шрифт:
— И это довольно просто! Скорее всего он следил за домом Ступакова. Если, конечно, это не был сам Ступаков. И как только она выбежала, преступник сразу же стал занимать нашу телефонную линию. Возможно, или скорее всего, здесь действовало двое. Один занимал телефон, а второй следил за библиотекаршей. Она прибежала от Угрюмого домой не дозвонившись. И преступник скорее всего не всполошился. Потому как не знал, что в пустом доме поэта теперь живет Угрюмый. Скорее всего этот гад силой «накормил» ее всеми этими лекарствами. К тому же перед этим она приняла неслабую дозу снотворного и справиться с ней не представляло особого труда. Действовал он, конечно,
Этого я утверждать не мог. Слышимость была плохая. Все время в трубке что-то трещало. А Ларису Андреевну я не знал настолько близко, чтобы сразу узнавать ее по телефону. И отличать ее голос от других. Тем более что голос у нее был самый стандартный.
— Вот видишь, Ник! — Вано торжествовал. Он даже вскочил с койки и стал обмеривать своими широченными шагами комнату. — Но преступник никак не мог рассчитать. Что она побежит к в пустой дом поэта. В котором к тому же оказался Угрюмый. Все сходится!
— Не проще ли было сразу ее прикончить, а потом позвонить?
— Может и проще. Но довольно рискованно. Реальное время смерти тогда могло бы не совпасть с высчитанным милицией. Рискованно, понимаешь?
Версия Вано была вполне аргументированной. И как составная часть преступленной цепочки, убийство Ларисы Андреевной было вполне закономерным звеном. Мы, естественно, не были идиотами, как охарактеризовал нас Угрюмый. И с самого начала не верили в возможное самоубийство адвоката и его жены. Но нам не доставало доказательств. Теперь же, когда время телефонных звонков было высчитано поминутно, мы окончательно убедились в том, что убийца действует продуманно и осторожно. И ума ему не занимать.
Меня все же настораживал один факт. Появление перед смертью двойника библиотекарши, учитывая что в эту игру с двойниками когда-то ловко сыграла Белка. Явно что этому привидению понадобились документы адвоката. Зная, что Лариса Андреевна — натура чувствительная, он воспользовался этим и напугал ее до обморока. Забрал при этом важные бумаги.
Но как увязать с этим Белку? Кроме того, что она уже устраивала подобные выходки. Конечно, ранее это было скорее баловство, при чем открытое, вызывающее. По словам четы Кис-Кис якобы существовал и двойник умершего ученого. И якобы они его видели.
Почти одновременно мы вспомнили про дневник, который нам дал Угрюмый. И Вано тут же вытащил потрепанную школьную тетрадь с записями покойного поэта. Мы уселись на диване и принялись за это сочинение. Опуская незначительные моменты: его стихи, воспоминания о юности, проблемы связанные с женой, тещей и его пристрастием к выпивке. Хоть и бегло, но перед нами вырисовывался портрет довольно измученного, раздираемого противоречиями человека. Который не мог принять мораль этого города. И всегда мечтал отсюда уехать. Но ему не хватало ни воли, ни сил.
Самые любопытные записи были в конце дневника. Сделанные незадолго до смерти.
«… Боже, что это со мной было? Конечно, я много выпил… А еще эта кошмарная ночь. Постоянный страх перед ней. Может быть, мне это всего лишь почудилось? Может быть, я действительно болен? Но я видел его… На нем была моя шляпа. Конечно, моя шляпа, я не мог ее ни с чем спутать. Я ее купил год назад у случайно приехавшего иностранца. Довольно глупая шляпа. Темно синяя в серую полоску. Таких
Я помню эти старые летописи. В которых упоминалось о появлении двойника перед смертью. Он являлся и графу, который жил в нашем особняке. И его дочери, и племяннику… Но я тешу себя мыслью, что меня просто настолько тронули эти записи. И настолько в них поверив, что, в конце — концов под воздействием выпитого, сам создал нарисовал свой портрет и оживил его своим воображением… Пожалуй, выпивка не доведет меня до добра… И пожалуй на время стоит переехать в гостиницу. Там во всяком случае живут люди. Там я попытаюсь бросить пить. Поскольку эти глупые Ли-ли и Ки-Ки постоянно будут за мной следить. Там я наконец смогу закончить свою поэму. И там я смогу избежать смерти. Наверное…»
— Он умер через день, в гостинице, — констатировал сей прискорбный факт Вано. Указав пальцем на последнюю дату в дневнике. — Пытаясь избежать смерти, он отправился прямо в ее объятия. Явившись в гостиницу, он кому-то сильно облегчил задачу.
— Значит, чета Кис-Кис не лгала, когда говорила о том, что видела двойника ученого. Значит кто-то забавляется подобными штучками… Больше всего меня тревожит Белка!
— Это, конечно, может быть и совпадением. Она могла забавляться подобным, но скорее всего не связана со этими смертями, — успокоил Вано. — Меня волнует другое. О каких-таких летописях упоминал поэт в своем дневнике? И где он их читал?
Я пожал плечами.
— В местном музее, наверное. Об этом упоминал и Угрюмый, и Ступаков. Нам следует немедленно туда наведаться. Похоже, все двойники избрали Жемчужное местом своего паломничества, раз появлялись с момента его основания. И, пожалуй, нам давно следовало заняться историей этого городишки. В котором не происходят преступления. Но в котором почему-то слишком часто все умирают естественной смертью.
За информацией о местонахождении музея мы прежде всего обратились к Сенечке Горелову. Он долго сетовал, что мы игнорируем его и не делимся с ним результатами следствия. Выразив в конце концов крайнее удовлетворение тем, что мы наконец-то заинтересовались историей Жемчужного.
— Ну, вот это по делу! — радостно восклицал он. — Молодцы, ребята! Я и сам, если честно, собираюсь писать книгу про Жемчужное. Вы знаете, здесь столько тайн. Несмотря на чистоту нравов нашего города, в нем всегда жили тайны. И, конечно, если напрячь воображение, можно придумать классный роман!
Сенечка загорелся желанием провести нас по городскому музею. Он к нашему удивлению примыкал к колледжу. И его директором по совместительству являлся Модест Демьянович.
Мы встретились у школы минут через двадцать. Сенечка провел нас к кирпичной постройке, выкрашенной, в отличие от беленького колледжа, в темно синий цвет. Вскоре к нам присоединился Модест Демьянович, которого успел предупредить Горелов. И мы вошли в сумрачное и сыроватое помещение. Вполне соответствующе таинственности, напущенной Сенечкой.