Город сестёр
Шрифт:
Из второй комнаты вышла Мария. В чистенькой формочке, в бейсболке защитного цвета в которую Беда попыталась спрятать свою шевелюру. Ничего конечно не вышло и пряди рыжины торчали со всех сторон.
Бабка подошла к девушке, просунула её волосы в прореху на затылке, и получился огненный хвост.
Пашка попросил.
– Девчонки, помогите стаскать этот хлам в комнату.
И они втроём, за руки за ноги, чтобы не собирать дорожки, стаскали пятёрых неудачников в Бабкино купе. Свалили их прямо не пол, как попало. Раскладывать
Уже в воротах Бабка спросила.
– А они там мне на пол не насерут, случаем?
– Не должны. Я четырёх внешников в автобусе так же вёз. Ничего... Не обделались. А кстати, где это у нас Ванесса? Она не сбежит случайно?
Бабка отмахнулась.
– Некуда ей бежать. Да и куда она побежит от Анечки?
– А... Анечка тут причём?
– Она Анькина крёстная мать. Любит её, как родную. И Анька, как ни странно, её вспомнила. Мы же сначала все думали, что Ванка погибла. Потом только узнали...
В Улье к жизни и смерти люди относятся проще, чем на земле. Если "плохие" начинали прессинговать "хороших", то "хорошие" убивали "плохих". Всё по-простому, без всяких лишних душевных терзаний. Вторую щеку тут никто никому подставлять не собирался. Тот, кто поступал иначе - умирал. Иногда, умирал в муках.
В результате таких противостояний погибали и те, и те, и иногда было трудно отличить добро от зла.
Казалось бы - консолидируйся народ, приди к понимаю, что сотрудничество всегда продуктивней, чем конфронтация, и жизнь стала бы легче и безопасней.
Но нет! Всегда найдётся урод, который захочет получить больше чем отдать. И который захочет не заработать свои плюшки, а отобрать их у менее сильных. Именно так строится общество, правительство, власть и государство. Так было всегда и везде. Так было на земле. Такой порядок и здесь.
Просто на этой, Богом забытой территории, в силу бесконечно экстремальных условий, основные правила построения человеческого общества стали жёстче. По необходимости.
Тут не то, чтобы все были против всех. Кое-какие законы соблюдались. Но Божия заповедь - "не убий", в Улье как-то... Не котировалась. Лозунг - "Не умри", был всем более по душе.
А отсюда вытекали основные принципы жизни. Не верь. Будь осторожен. Не суй нос куда попало. Не рискуй. Не жалей. Обзаводись друзьями, которые прикроют спину. Учись метко стрелять и быстро бегать... Ну и так далее.
"Дикий запад", короче.
Пока Пашка так рассуждал, они дошли до двухэтажного кирпичного строения, видимо бывшей совхозной конторы, окружённой высоким кирпичным же забором. У ворот стояла охрана из четырёх бойцов, вооружённых АК-74.
Один парнишка нажал кнопочку и через десяток секунд из калитки выскочил ещё один армеец. Бабку здесь знали и даже уважали. Потому что старший заулыбался.
– О! Привет, старая! Как
– Спасибо - хреново. А у тебя, Стриж?
– А что мне сделается? Скрипим помаленьку. Ты к начальству?
– Ага, к нему... На месте?
– Приказ дал. Сразу тебя вести к нему.
– Ну, пошли.
И они пошли в администрацию.
Алмаз, крепкий мужик, на вид лет тридцати, прямо обрадовался. Усадил в кресла, предложил чаю. Спросил у Бабки.
– Ты не против, если при разговоре будет присутствовать Зиночка.
Он махнул рукой в сторону девушки, скромно сидевшей в уголке на стульчике.
– Ментат?
– Спросила Бабка.
– Конечно не против.
От чая гости отказались. Хозяин уселся напротив и с ожиданием уставился на посетителей.
– У меня к тебе дело, Алмаз. Думаю, ты догадываешься, какое.
Алмаз расстроился.
– Бабка, ну чего ты так торопишься! Ты расскажи лучше как целый взвод внешников в плен взяла.
– Он потёр руки.
– Ух, как интересно!
– Это не ко мне. Это вот к нему, - она кивнула на Пашку.
– Только он знает подробности.
Алмаз с прищуром посмотрел на Пашку.
– Нус, молодой человек, потешьте старика.
Пашка дёрнул бровью. Усмехнулся.
– За молодого спасибо. А потешить нечем... Я стрелок. У меня Дар. Очнулся в плену, тихо перевёл наручники из положения сзади, перед собой. Отделение внешников сплошь дилетанты, да ещё и расслабились. Вытащил у одного охранника пистолет из кобуры. Мой, кстати, пистолет. И перестрелял всю пехоту. Потом две гранаты кинул в люк танка и... И, собственно, всё... Четверых взял в плен. Которые не захотели умирать. Это всё.
Алмаз посмотрел на своего личного ментата. Девушка молча кивнула головой.
Пашка ведь не лгал. Просто не договаривал кое-что.
Глава города посидел, помолчал, пошевелил бровями.
– Мда... Как-то скучно ты воюешь, братец. Никакой романтики. Я-то ожидал чего-то захватывающего... Мда... Ко мне на службу пойдёшь?
– Простите не могу. Я должен Бабке.
– Да какие проблемы! Я заплачу твой долг!
– Я ей должен не споранами и не жемчугом. Я ей обязан жизнью. Ещё раз извините.
– Ладно, тогда давайте к делу.
– Он обратился к Бабке.
– Тебе нужна жемчужина. Я прав?
– Да, Алмаз. И сейчас я готова её купить.
– Сколько ты готова дать.
– Рыночная цена "белой" тысяча восемьсот "чёрных". Я готова дать две тысячи.
Алмаз задумался.
– Роскошное предложение. От него сложно отказаться... Но я откажусь.
Бабка хватанула воздух ртом. Но быстро взяла себя в руки.
– Сколько ты хочешь?
– Бабка, ты пойми, у меня одна "белая". Всего одна. И у меня Дашка растёт. Она не иммунная. Через год, максимум через полтора, эта "белая" мне самому понадобится...