Город тысячи богов
Шрифт:
Высокий лоб его теперь казался бесконечным, плавно перетекая в догола выскобленную макушку. Золотые нити сверкали в черноте толстой косы. Гладкая, волосок к волоску, она спадала через плечо на широкую голую грудь. Борода тонкая, пока еще короткая, блестела от ароматного масла. Пройдет время и ее тоже заплетут хитрым способом, украшая драгоценными камнями. В отяжелевших ушах болтались массивные серьги, шею, от подбородка до ключиц, закрывал золотой ускх, спаянный из мелких элементов в форме виноградных гроздьев. Мускулистые плечи перехвачены браслетами из лазурита и сердолика. Схенти расшита бисером, и стянута кожаным
– Я рад вас видеть, Учитель.
Романов склонил голову, приветствуя Юнксу. Самую малость, не как ученик, и даже не как равный. Скорее, как человек, над которым все еще довлеют глупые правила этикета, заставляющие проявлять уважение к старшим.
– Влад, Мими, - нас он едва удостоил прикрытыми веками. – Чем обязан? Праздник в честь воплощения только на следующей неделе…
Он не был рад, и даже не скрывал этого. Голос его тоже претерпел изменения, звучал зычно, раскатисто. Или виной всему причудливое храмовое эхо? Глаза… я разглядел их вблизи, и точно мог сказать, что золотистая радужка, это не контактные линзы.
– Денис, не пори ерунды, - скривился я. – Ты понимаешь, для чего мы пришли.
– Нет, не понимаю, - Денис покачал головой. – Не понимаю твоего ослиного упрямства, Влад.
– Ну да, к ослам у твоего хозяина счет особый, - не удержался я.
– Ты ошибаешься, Влад. Осирис не владеет мной.
Романов прошелся по залу и присел на один из живописно разбросанных строительных блоков.
– Он мой партнер. Отец. Учитель. Но никак не хозяин. Даже когда я стану его сосудом, впущу его в себя, у нас все будет поровну – мое тело и его мощь.
– Денис, перестань!
– я поморщился.
– Избавь меня от проповеди о Всеблагом Осирисе. Боги не общаются на равных, ты это знаешь не хуже нас. Они могут казаться добренькими и вообще славными парнями, но всегда, - всегда! – преследуют только собственную выгоду!
– А что мешает мне преследовать свою выгоду, Влад? – тихо спросил Денис. – Я ведь не рядовой боец, я генерал. Или даже больше, да? Не просто ом, а… как вы там себя называете? Печать?
– Нас, - поправила Мими. – Так мы называем нас…
– Брось, Мими! Нет никаких нас! – Денис горько улыбнулся. – Есть вы трое, и есть я, ущербный, поломанный. Моя сила, эта связь с Лучом, она разрывает меня изнутри. Я, бывает, неделями не сплю, только чтобы удержать ее в себе, не дать убить меня! Ты представляешь, каково это, не спать несколько недель подряд? Кто-то из вас представляет?! Однажды я не выдержу, или ошибусь, или просто устану, и пошлю все это подальше, и Луч испепелит меня вместе с половиной этого проклятого города!
В запале Романов вскочил, и кричал на нас, размахивая руками. Аристократичное лицо скривилось от гнева и жалости к себе. На бритых висках проступили набухшие вены. Я не выдержал, отвел глаза. Ему действительно досталось больше всех.
Наша связь с Лучами была проста и безболезненна. Мы лишь слегка направляли их бег в замкнутом пространстве реки, окружившей Боград. Точнее, то место, где он соприкасался с внешним миром. Каждый
Сила распирала нас изнутри, и Денис не мог не чувствовать это. У него все было иначе. Луч сидел в нем все время, каждую секунду. Он зацепился, словно зазубренное острие гарпуна, вошедшее глубоко в плоть. Неконтролируемая энергия Луча бесновалась на привязи, выдирая из Дениса куски мяса, медленно но верно лишая его жизни.
– Денизь, так нельзья! – мягко укорил Старик Юнксу. – Это нье виход!
Романов смерил его долгим отсутствующим взглядом. Они разительно контрастировали друг с другом – молодой красивый бог и дряхлый ом. Юнксу, увешанный амулетами и оберегами, покрытый ворохом шкур, с причудливым головным убором из птичьих перьев, все больше походил на шамана. Даже летом он ходил в унтах, штанах и парке из оленьей шкуры. Жидкие седые волосы сплетал в худосочные косички, на которые, не слишком умело, нанизывал бусинки, монеты и косточки. Глядя на этих двоих, я отчетливо понял, что нам нечего предложить Денису, нечем пристыдить, и подкупить – тоже нечем. Но я все еще старался уладить дело миром, потому что в противном случае…
– Денис, он же не просто так выбрал тебя! – я попытался урезонить Романова последними, самыми сильными доводами. – Ты же Печать! Ему не только тело твое нужно, у него таких сосудов – на десять километров очередь! С силой Печати он прорвет границу, а остальные хлынут за ним! И никто их не остановит, понимаешь? Никто! Все это, - я обвел рукой нереально огромный зал, имея в виду весь Боград скопом, - все это пойдет туда, во внешний мир, и начнется такая гонка вооружений, по сравнению с которой ядерные арсеналы всех стран, не страшнее палок и камней!
Романов невозмутимо пожал плечами.
– Мне плевать, Влад. Вот совершенно плевать. Люди заслужили своих богов, всех до единого. Пусть устраивают кровавые оргии, черные мессы, приносят в жертву девственниц и убивают младенцев на алтарях – это то, в чем они хороши! То, чем они заняты испокон веков! Мы просто придадим этому хотя бы видимость смысла.
– Так нельзья, - сокрушенно мотая головой, повторил Старик Юнксу.
– А подыхать за здорово живешь, за чужие идеалы и ненужные мне знания – можно?! – взорвался Денис. – Ты приволок меня сюда! Ты поставил меня на ту гору, и дал мне уверенность, что все будет хорошо! Ты виноват в том, что я умираю, слышишь, Учитель?! Умираю! И теперь ты будешь говорить мне, как нельзя?!
Он обвел нас диким, пылающим взглядом и заорал:
– Я хочу жить! Слышите, суки?! Я! Хочу! Жить!
С криком из него будто ушла злость на нас, на окружающий мир. Денис застыл, бессильно спрятав лицо в ладонях. Я чувствовал себя невыносимо глупо и не знал, куда деть руки. Хотелось провалиться сквозь землю, но дело, проклятое дело следовало довести до конца.
– Осирис знает про жизнь и смерть все. Он спасет меня, а я дам ему энергию Печати. Я буду жить, ясно?! А вы приходите сюда с угрозами, хотите лишить единственной надежды…